Старик уже не нуждается в твоей поддержке. Он идет вперед, закрыв нос смятым носовым платком из марли. Рассматривая одно за другим лица покойников, выделяющиеся на фоне белой ткани, он мотает головой. Ритмичный стук его трости об пол приглушает прорезиненное покрытие.
– …А это кто? Почему закрыто его лицо?
Старик указывает на тело, с головой накрытое тканью. Ты стоишь в нерешительности, оттягивая этот момент. Это входит в твои обязанности, но ты всегда действуешь нерешительно. За белой тканью с пятнами засохшей крови и гноя тебя ожидает изуродованное женское тело. Когда ты откинешь покрывало, появится глубоко рассеченное штыком лицо, изрезанное плечо, разлагающийся холмик груди, виднеющийся сквозь рваную блузку. Ночами, когда ты в столовой на подземном этаже засыпаешь на приставленных друг к другу стульях, этот образ врывается в сознание, и глаза распахиваются сами собой. Штык вонзается уже в твое лицо, протыкает его, рвет грудь, и ты весь содрогаешься от этого кошмарного видения. Ты проходишь вперед, делаешь шаг в сторону тела, лежащего в углу. Все твое существо невольно устремляется прочь от него, словно тебя тянет назад какая-то сила, мощная, как огромный магнит. Борясь с этим чувством, ты втягиваешь голову в плечи и двигаешься вперед. Ты наклоняешься, чтобы откинуть покрывало, и тусклая струйка воска, расплавленного синевато-зеленоватым глазком свечи, стекает вниз.
Как долго дух витает рядом со своим телом?
Трепещут ли, как у птички, его крылья? Дрожит ли при этом огонек свечи?
Возникает мысль: «Хорошо бы зрение ухудшилось настолько, чтобы и вблизи видеть только смутные очертания». Но сейчас все видно четко. Прежде чем откинуть белую ткань, ты заставляешь себя держать глаза открытыми. Прикусывая губы с такой силой, что выступает кровь, ты снимаешь покрывало с тела. И даже после того, как ты снова медленно накрываешь его, ты держишь глаза открытыми. «Все равно бы убежал, – думаешь ты, стиснув зубы. – Даже если бы тогда упал не Чондэ, а вот эта девушка, ты бы убежал. Даже если бы упали старшие братья, даже если бы упал отец, даже если бы упала мать, ты все равно бы убежал».
Ты оглядываешься и смотришь прямо на старика, смотришь, как его седые волосы поднимаются дыбом. Терпеливо ждешь, когда он ответит на твой безмолвный вопрос: «Это ваша внучка?». Я не прощу. Ты смотришь прямо в дергающиеся глаза старика. В глаза человека, который увидел самое ужасное, что только можно увидеть на этом свете. Я ничего не прощу. И самого себя не прощу.
Глава 2
Черное дыхание
Наши тела уложены крест-накрест друг на друга.
Поперек моего живота лежит незнакомый мужчина, а поперек его живота – незнакомый молодой человек старше меня. Его волосы касаются моего лица, а мои босые ноги упираются в ямки под его коленями. Я могу видеть все это, потому что парю очень близко от своего тела.
Подошли они. Торопливо. В пестрой военной форме, в касках, на рукавах повязки с красным крестом. Встав друг напротив друга, они стали