Все дети – гении. Олег Раин

кажется, не вогнал. Но финал вышел все-таки неожиданный. Когда пришел черед вопросов, взрослая аудитория стала смущенно переглядываться, а вот над рядами детских головенок взметнулся лес рук. Впрочем, изумила не столько готовность детей к разговору, сколько сами вопросы:

      – А верите ли вы в любовь?

      – Что делать, чтобы найти настоящего друга?

      – Как вы думаете, есть ли жизнь после смерти?

      – Если друг сделал вам плохое, можно ли его простить?..

      Да, было много и других вопросов – куда более наивных и детских, но некоторые высказывания заставляли меня горячечно напрягать голову, чтобы не угодить впросак, не ляпнуть какую-нибудь банальность. Честно признаюсь, детки меня удивили и восхитили. Но было и кое-что другое…

      Спустя некоторое время я обратил внимание на то, какими глазами смотрела взрослая аудитория на своих малолетних соседей. Не знаю уж – насколько белая, черная или серо-зернистая, но это была откровенная зависть. Наблюдая, с какой раскрепощенной увлеченностью их юные земляки задают вопросы, уточняют те или иные детали беседы, более взрослые ребята никак не могли заставить себя разговориться. Более того – не помогали и мои провокации. Это был какой-то пугающий ступор. Виновата была даже не стеснительность, а нечто иное, что безжалостно метит всех подрастающих, необратимо минующих так называемый фильтр сегодняшней социализации. Студенты, в самом деле, не умели элементарно общаться! Вероятно, они даже не очень себе представляли, о чем можно спрашивать пишущего гостя. Я видел, что им интересно слушать ответы, и с тем же интересом они внимали детям, измышляющим каверзные вопросы, но на многих лицах откровенно угадывалось что-то вроде обиженного осознания того неприятного факта, что сами они уже не способны на столь живой обмен мнений.