Бугор оценил сообразительность воспитанника. Ему захотелось его вознаградить. Большаков снял с головы новенький, тщательно отглаженный берет, вручил собеседнику, пару раз кашлянул от дыма сигареты и зашагал куда-то в сторону дисциплинарного изолятора – ДИЗО. Он походил на человека, уходящего в небытие…
ЧЕРВОТОЧИНА КАРЬЕРНОГО СЛУЖАКИ
«Азартный, однако, нынче складывается день», – думал Александр Иванович, двигаясь по направлению к кабинету.
Утреннее парадно-праздничное настроение было разорвано в клочья.
В кабинете полковник первым делом созвонился с начальником оперчасти майором Шуруковым:
– А, скажи-ка, – Владислав Николаевич, – интересовался он, – сколько твоих агентов, этих твоих «пастухов» присматривали за Большаковым?
– Семь человек, – отвечал Шуруков и перечислял имена стукачей, которые персонально «пасли» Большакова: банщик Сладков, каптерщик Макаров, в столовой – баландер Двиняников…
– Хватит, – перебил его полковник, – и что же… они не видели и не понимали, с каким настроением Большаков идет на УДО?
– Так ведь, Александр Иванович, чужая душа – потемки, – оправдывался опер, – человека, как куртку, не расстегнешь и внутрь не заглянешь.
С этим аргументом полковник не мог не согласиться. Такие фокусы выделывали зеки, такие среди них попадались причудливые личности, что души их, должно быть, представляли собой какие-то совершенно непостижимые формулы. Вот и Ваня Большаков в очередной раз показал, что душа человеческая может выкинуть такую штукенцию, предугадать которую никак уж невозможно.
Александр Иванович, сторонник изящных решений, не торопился «запечатать» Ваню в дисциплинарный изолятор. Тем более и формального повода для этого не было. Ну, отказался человек выходить на свободу – не сбежал же, в конце концов. Тут требовалось решение такой точности, с какой человек вправляет нитку в иголку, а его пока еще не было.
– Где он там сейчас, этот раскаивающийся грешник, хреном бы его по башке, околачивается на зоне? – интересовался полковник.
– Около дисциплинарного изолятора чего-то трется, – отвечал Владислав Николаевич, – ждет, наверное, что посадят. Покурил, подарил беретку воспитаннику. И этому же воспитаннику рукой на небе что-то показывал. Чего? – Не пойму. Может, видения какие у него начались?
– Отставить видения! – распоряжался Александр Иванович. Гони его в отряд. Только мракобесия нам еще не хватало. Гони его в отряд и пусть где-нибудь в каптерке или ленинской комнате посидит – потом разберемся… какие там у него видения.
Полковника объяла тоска. Сценарий предстоящего УДО никак не складывался. В случившемся он еще не чувствовал глубокого, драматического смысла. Происходившее,