Как дар за радость и за боль,
Сумела многое постигнуть,
Понять земли и неба соль…
Твоя душа так благородна,
Глаза наполнены теплом,
А сердцу дЕвичьему – вовсе
Покой унылый не знаком…
Всё потому что ты живая
И жизнь пытаешься объять,
Моя небесная родная,
Умеющая вдохновлять!..
Ты дикая, дикая кошка,
Целуешь меня, я млею,
Побудь же со мною немножко,
Потому что, тобой болею,
Потому что потерян мой разум,
Потому что глядишь так нежно,
Потому что хочу все разом,
А это – слишком поспешно!
Еще не стянулись раны,
Еще не проснулись птицы,
А я без оглядки, пьяный,
Опять провожаю зарницы.
Мерещатся сны слепые,
Где жизнь превратилась в точку,
И грустные запятые
Ложатся рядами в строчку…
Как хочется знать, что будет,
Идти налегке в далеко,
Лишь ты замурлычешь – убудет,
Вчерашнего злое око.
Лишь стоит к тебе прикоснуться,
Да что там, – молчать с тобой рядом,
В грядущее легче вернуться,
А прошлое сыпется градом,
Растает, и вырастут вербы,
А камни разбрасывать поздно,
Но выстоят слабые нервы
Пусть время насупилось грозно!
Все это – ничто, когда рядом,
Когда замурлычешь мне в шею,
Когда осветишь своим взглядом,
И я, освещенный, болею
Тобой, моя дикая кошка,
Тобой, мое солнце и стужа!
С тобой, опьяненной немножко,
И море, – обычная лужа!
Ты кружи, синий лист, кружи,
Обжигайся холодной водой.
В старом парке унылый напев
Нашептал расставанье с тобой.
И колотиться дождь по земле:
«Вам уже не достать провода
Электрических всплесков любви,
Что обоих сводила с ума.
Не забыть упоительный бег,
В принуждении не были вы…
Но, уставши по лужам бежать,
Ты решила с дороги сойти.
И открыла скрипучую дверь,
Выпуская тепло очага,
В неизвестности жадную ночь,
Где ещё не скиталась сама.
Где уже неминуема боль
И незрелые вянут плоды,
Но заманчива каждая пять
Изначально бесплодной земли!..»
Ты кружи, синий лист, кружи,
Обжигайся холодной водой.
В старом парке унылый напев
Не нашепчет мне встречи с тобой!
Ты сказала, что знаешь теперь,
Что такое любимой быть…
Громом хлопнул осенний день,
Чтоб нас молнией соединить!..
Электрический божий треск
Разбегался по коже всей,
Ты стояла, на всё идя,
Через горы людских скорбей…
Лишь бы