Но вот, новогодняя ночь подходила к концу, гости разъезжались по домам, родители их провожали. А дети оставались один на один с массой соблазнов в виде конфет, пирожных и непознанных пузатых графинчиков на столе. Сестра, еще не зная такого слова, как дегустация, но уже имея пытливый ум и пламенное желание испробовать в этой жизни все, но сначала на мне, взяла большую граненую рюмку и налила в нее понемногу из каждого графинчика. И посоветовала лихо выпить залпом, как это делали гости. Я как будто проглотила огненного дракона, а сестра заботливо предложила закусить конфеткой. Увидела, что я до сих пор еще жива, тогда и сама попробовала на вкус, но языком, она всегда была хитрой.
Я часто видела папу за письменным столом, он долго работал над диссертацией, вступил в компартию, (без этого было не защититься), учил английский язык, он очень хотел уехать работать за границу, (а может быть там и остаться?), повидать разные страны; эту тягу к путешествиям я унаследовала у него и осуществила его мечту. А папина судьба сложилась иначе. Люди с такой тонкой душевной организацией, как у него, часто не выдерживали двуличия жизни, которая их окружала, кто-то спивался, кто-то сходил с ума, кто мог, тот бежал из страны. Только дома и с самыми близкими друзьями они были самими собой, а на работе вынуждены были подчиняться режиму и играть чуждые им роли. Для папы это закончилось больницей для душевнобольных, где калечили людей окончательно.
Я с ним встретилась только через пять лет, в последний раз. Он приехал специально чтобы повидать меня, перед отъездом в деревню к своим родителям. Пришел в школу с тортом, конечно, он не забыл, как я любила сладкое! Не помню о чем мы говорили, так меня поразило то, как он изменился! Очень похудел, лицо осунулось, волос на голове почти не осталось, и все время как-то нервно смеялся, то ли от волнения, то ли от возбуждения. Единственное, что я чувствовала, так это страшную неловкость, на нас глазели все ребята, и не узнавала больше в нем прежнего папу. Передо мной был совсем незнакомый человек.
Спустя еще примерно пятнадцать лет я увидела про него вещий сон.
Мой школьный двор. Глубокая осень. Голые кусты вокруг ограды. Голые срезанные ветки повсюду лежат недалеко от меня. Ни души вокруг, ни звука, как будто все вымерло… Вдруг появляется мой отец. В черном пальто, без шляпы, волосы совсем поредели…, с авоськой в руке, в ней сверток с жареными пирожками … Он знал мою детскую страсть к жареным пирожкам с повидлом… Мы молча долго смотрим друг на друга, папа улыбается, совсем как в последнюю нашу встречу много