Гридя – а это, конечно, был он – поднял голову и устало произнес:
– Успел? Все боялся, что исчезнешь. – Сказав все это, парень буквально свалился на траву. – Там тебя ждут, поехали, – сказал он, а сам в изнеможении прислонился к стволу дерева.
– Куда ехать? Где костюм? Где кресло? Что с Любомудром? – самые важные вопросы почему-то приходили в голову последними.
– Любомудр там, у костра на берегу, видеть тебя хочет, – сидя с закрытыми глазами у комля, устало, но довольно отвечал Гридя. – Кресло на месте, и костюм я там же сховал. – Он неожиданно рассмеялся. – Пашка, а я уж сомневался, что ты здесь. Мыслил, что ты мне привиделся.
– Не привиделся, – заверил приятеля Павел, – да только как мы поедем-то? Ты вон весь вымотался, да и конь твой еле стоит.
– Серко выдержит, – приоткрыв глаза, он ласково посмотрел на своего боевого скакуна, – а сейчас сюда еще хлопцы прискачут. Тебе коня приведут. Я просто упредил всех.
И действительно, как бы в подтверждение его слов, вдали послышался топот копыт, нараставший с каждой минутой. Из-за кустов показался небольшой отряд русских всадников.
– Ну, где тут наш герой? – сказал один из них, соскакивая на землю. После чего, подойдя к смутившемуся парню, крепко обнял его за плечи: – Спасибо, сынок! Чудно! – добавил он, оторвав Павла от себя и любовно оглядев. – Чудно! Гридя вчера такого наплел, что уж не ведали, верить аль нет. Ужель все правда?
Павел, у которого от волнения перехватило горло, лишь молча кивнул.
– Чудно! – еще раз повторил воин и, видимо по праву старшего, отдал команду: – Коня сюда!
Павел со страхом посмотрел на могучего скакуна, которого подвели к нему, и с ужасом вспомнил о том, что пришлось испытать во время ночных скачек. Но тогда его просто везли, а как же он сам-то поедет? Воины же, не предполагая даже о тех мыслях, что зароились в голове парня, уселись в седла и поджидали его. Им и в голову не могло прийти, что для кого-то езда верхом может быть непривычной, а уж тем более вовсе не знакомой.
Собравшись с духом, Павел решительно подошел к коню, вставил ногу в стремя и… ничего у него не вышло. Покраснев, он отчаянно предпринял еще одну попытку, но вновь потерпел фиаско. Воины, поначалу смотревшие на него с удивлением, заулыбались, раздались смешки. Но старший, сам погасив улыбку и еще не поняв, в чем дело, нарочито сердито прикрикнул на них:
– Чего заржали? Устал парень. Вы-то в засаде всю ночь просидели, а ему глаз сомкнуть не удалось. Не ровен час, приспит на скаку, убьется. Давай-ка ты со мной, Пашка, – добавил он и, подхватив паренька, усадил его впереди себя. – Поехали!
На сей раз скачки не показались столь утомительными и болезненными. Но даже несмотря на то, что воин придерживал коня, бережно полуобняв Павла, особых прелестей верховой езды он все равно не почувствовал. И с облегчением увидел, что вдали,