– Ого!
– Конечно. Я готова не знаю что сделать ради этой женщины. Поверьте мне, здесь нет более красивой.
Они втроём подошли к керамиковой стене. На огромной белой поверхности с одного конца до другого шли надписи черными буквами. Когда любовник хотел явиться к какой-нибудь куртизанке, ему стоило только написать своё и её имя с указанием предлагаемой платы; если личность писавшего и предлагаемая сумма были признаны достойными внимания, женщина оставалась возле надписи и поджидала, пока явится её автор.
– Смотри-ка, Сезо, – сказала смеясь Трифера. – Какой это злой шутник написал такое?
И они прочли надпись большими буквами:
Б А К X И Д А
Т Е Р 3 И T
2 О Б О Л А
– Не следовало бы позволять так издеваться над женщинами. По мне, если бы я была римархом, я б непременно произвела расследование.
Но немного дальше Сезо остановилась перед более серьезной надписью.
СЕЗО из Книды
Тимон, сын ЛИЗИАСА
1 МИНА.
Она слегка побледнела:
– Я остаюсь, – сказала она.
И она прислонилась спиной к стене под завистливыми взглядами проходивших товарок.
Несколькими шагами дальше Музарион нашла и себе приглашение, также приемлемое, хотя и не столько щедрое. Трифера одна возвратилась на мол.
Так как время было уже позднее, толпа была не такая густая.
Однако три музыкантши продолжали петь и играть на флейтах.
Наметив незнакомца с несколько смешным животом и одеянием, Трифера хлопнула его по плечу:
– Ну, папаша! Держу пари, что ты не александриец, а?!
– Ты права, дитя мое, – ответил добряк. – Ты угадала, и я очень дивлюсь и городу и здешним людям.
– Ты из Бубаста?
– Нет, из Кабазы. Я прибыл сюда, чтобы продать хлеб и завтра возвращаюсь назад, разбогатев на пятьдесят две мины. Благодаря богам, лето было хорошее.
Трифера вдруг преисполнилась интереса к этому торговцу.
– Дитя моё, – продолжал тот робко, – ты можешь доставить мне большое удовольствие. Я не хотел бы вернуться завтра в Кабазу, не имея возможности сказать жене и трем дочерям, что я видел знаменитых людей. Ты ведь должна знать здесь всех знаменитых людей?
– Кое-кого знаю, – сказала она смеясь.
– Хорошо, назови мне их, когда они будут проходить здесь. Я уверен, что за эти два дня я встречал на улицах и самых влиятельных государственных людей. Я прихожу в отчаянье, что я не знаю их.
– Я тебе угожу. Вот Навкрат.
– Кто это, Навкрат?
– Это философ.
– А чему он учит?
– Что надо молчать.
– Клянусь Зевсом, это учение не требует большого ума, и этот философ мне вовсе не нравится.
– Вот Фразилай.
– А кто это, Фразилай?
– Это глупец.
– Так, зачем ты его показываешь.
– Потому что другие его считают выдающимся.
– А