Тут же появился юркий официант, подал меню и с извинениями начал ловко убирать грязную посуду.
– Ты проголодалась? – по-русски спросил Юрий, приблизившись почти к самому лицу Стеллы. Девушка, немного опешив от родного языка, с легкой улыбкой отрицательно покачала головой. Она очень радовалась встрече, но еще не решалась заговорить.
– Кофе? – попытался угадать он.
– Ага. И мороженое, – наконец осмелилась произнести Стелла.
Этот короткий, ни к чему не обязывающий диалог был необходим им обоим, чтобы справиться с волнением и чуть-чуть привыкнуть к друг к другу. Однако к тому времени, как официант принес заказ, молодые люди уже освоились и оживленно беседовали.
– Как ты себя чувствуешь? Мы все очень волновались, когда получили известие об операции. Как все прошло в больнице? На операции ты была под общим наркозом?
– Нет, я не кричала «мама» на русском языке, – рассмеялась Стелла. – Так всем можешь и передать. Когда отходила анестезия, было больно, но я причитала и ругалась на китайском, – с ехидной улыбкой добавила она.
– Этот экзамен ты выдержала, молодец! – одобрительно произнес Юрий. – Но ты знаешь… – добавил Краснов, умышленно не называя девушку по имени, – иногда я жалею, что порекомендовал тебя для этой работы…
– Почему же? – удивилась Стелла.
– Жила бы сейчас в безопасности, гуляла бы по Москве – расслабленная и беззаботная студентка. Была бы в меньшей опасности и напряжении и не так далеко…
– Но здесь я приношу больше пользы, не правда ли? И я не уверена, что у тебя сейчас жизнь спокойная и беззаботная на набережной Москвы-реки. Ведь в стране сейчас не очень благополучно?
– Да, в стране сейчас сложные времена… К тому же от меня жена ушла, – вдруг начал откровенничать Юрий.
– Сочувствую, – тихо произнесла девушка. – Но она еще пожалеет об этом!
Краснов только усмехнулся в ответ.
– Эх, если бы не эта спешка, может, все было бы иначе, – горько вздохнул Юрий.
– Какая спешка?
– Вспомни тот пожар в доме, где ты снимала квартиру. Эта трагедия стала очень удобным случаем, чтобы срочно перевести тебя на нелегальное положение и чтобы твои сокурсники считали тебя погибшей.
– Конечно, помню. Страшное утро было! У меня до сих пор перед глазами стоит лестничная площадка, заполненная перепуганными людьми, и крики, крики… Только мой папа знал, что я осталась жива, но с ним переговорили и просили лишних вопросов о моей деятельности не задавать. Он же офицер, тайны хранить умеет. А вообще-то, по-моему,