Успенский Тихвинский монастырь и его архимандрит Боголеп накануне и в первые годы Северной войны. Павел Седов

стряпчий поведал показательную историю о том, как ставил солдат келарь Хутынского монастыря Венедикт Боратов, который «привел было к смотру всякого возрасту близ трехсот, а выбрано человек из слуг, и служебников, и из бобылей с семьдесят, и тем еще перебор будет, а кои утаены, велено поставить тотчас». По сравнению с прошлыми годами, когда в солдаты набирали без особого разбора, на этот раз воевода принимал лишь каждого четвертого солдата, поскольку «ныне указы стали крутые, переговаривать не дают», – заключил свой рассказ Р. Фомин33.

      Уже 14 марта Роман сообщал о новых хлопотах: по царскому указу велено высылать в Воронеж к 26 марта «кумпанщиков» «для провожжения и отдачи на Таганрог в морской караван караблей». По словам стряпчего, он скрывался «от той напасти, избегая и ухараниваяся от присланных приставов по два дни»34.

      В письме 26 марта Р. Фомин снова умолял тихвинского архимандрита поторопиться с поставкой солдат, поскольку воевода князь И. Ю. Трубецкой «вельми гневен» и собирается за непоставку солдат к сроку отписать на государя все монастырские вотчины35.

      Лишь 8 апреля даточные солдаты от Успенского Тихвинского монастыря предстали перед новгородским воеводой; по словам Р. Фомина, едва ли не последние среди всех новгородских монастырей. Воевода устроил разнос тихвинскому стряпчему и отказался их принимать: «Мне-де указ государской как нарушить, где ваши власти по се время с такими людьми спали? А ныне-де за указом государским и после срока присланных ваших людей не приму ни единого человека, тотчас пошлю отписать ваши монастырские вотчины и угодья без всякой пощады, вы-де одне хощете образцом». Даже власти пустынного и отдаленного Александро-Свирского монастыря, – горячился воевода, – и те «прежде всех монастырей своих людей к отдаче поставили, потому архиерей и все монастыри, а ваши-де не знаемо где были». Стряпчий сообщал в монастырь, что во все пятины посланы дворяне и подьячие, чтобы отписать на государя поместья и вотчины тех собственников, которые не выставили солдат к указному сроку36. Воевода князь И. Ю. Трубецкой изо всех сил старался набрать солдат, но обучить их должным образом времени не хватило37.

      Конфликт с дворянами

      Рост налогов и повинностей приводил к ссорам и конфликтам среди подданных, которые старались уменьшить свои беды за счет других налогоплательщиков или соседей. Накануне войны на тихвинского архимандрита поступил новый донос: дворяне Обонежской пятины подали новгородскому митрополиту заручную коллективную челобитную38, о чем сообщал Р. Фомин в своем письме от 25 февраля. Дворяне затянули с подачей челобитной, по-видимому, потому, что собирали многочисленные рукоприкладства: владыка рассмотрел челобитную лишь 13 апреля 1700 г.

      Челобитную подписали пятеро дворян Борановых, девятеро Качаловых, пятеро Унковских, четверо Теглевых, по три представителя из семей Дубасовых и Ушаковых, по два от Козодавлевых,