Решения по этой челобитной обнаружить не удалось, но вряд ли оно было в пользу монастыря, хотя Боголеп и обивал пороги столичных дьяков и подьячих. Обычно настоятели таких значимых монастырей, как Успенский Тихвинский, в столице посещали дома нужных думных людей, но дьяков и особенно подьячих звали к себе на подворье. В данном случае Боголеп не только звал приказных к себе, но и сам не гнушался ездить с просьбами по домам дьяков и подьячих, а возвращался от них поздно, когда городские ворота уже бывали заперты, и приходилось давать деньги караульным, чтобы вернуться домой. Расходная книга его поездки в Москву отразила подобные траты: 25 января 1703 г. он ездил к дьяку Монастырского приказа Ивану Иванову, и по дороге домой «в вечере в воротах дано пошлине» 6 коп. 29 января на тихвинское подворье приехал «провиантских дел дьяк» Ефим Андреев сын Черной, которому архимандрит поднес «в почесть» 1,5 руб. 4 февраля Боголеп распорядился купить на подворье два ведра вина «для почести приказным людем», а 6 февраля ездил к дьяку Ефиму Черному и поднес ему «в почесть» рубль; возвращался от него опять поздно, поэтому в воротах пришлось снова платить 5 коп. «пошлины». На следующий день Боголеп отправился «обедать» к подьячему Ивану Макарьеву и дал ему 52 коп. Далее он вручил старому подьячему Ивану Ефимову сыну Суморокову 5 руб. «от монастырских дел за приказную работу» и подьячему Провиантского приказа Ивану Саблину 10 рублей за две грамоты в Тихвин монастырь «о межеваньи земли с Введенским монастырем да о вершеньи розыскных дел в Новгород, что Козодавлевым»72.
Обвинение в расколе
Летом 1703 г. Боголеп оказался в центре очередного скандала. Как только он выехал из обители по делам, братия взбунтовалась против своего пастыря, но затем повинилась в содеянном. О случившемся узнаем из четырех разных рассказов: со слов инициаторов этого возмущения иеромонаха Иезекииля и монаха Стефана73, из челобитной тихвинской братии с обвинениями на архимандрита Боголепа74, из их же челобитной и сказки с оправданиями перед новгородским митрополитом, где они всю вину возлагали на двух монахов – зачинщиков смуты75, и наконец, из челобитной Боголепа76.
Сравнение этих трех версий случившегося (в четырех изложениях) позволяет взять за основу подробный рассказ тихвинских монахов, уточняя затем детали событий и сопоставляя пристрастные свидетельства участников этого скандала.
Итак, 9 июня 1703 г. архимандрит отправился в АлександроСвирский монастырь