рейс, было трудно понять. Скорей всего властно звала любовь, не признающая препятствий на своем пути. Тяжелые осенне-зимние шторма были далеко не самым опасными из них. Случаи, когда японские подлодки втихаря в отместку за поражение на Халхин-Голе, несмотря на мирный договор с СССР, но в соответствии с союзническими обязательствами перед Гитлером, топили советские торговые суда, происходили с пугающей частотой. Несколько ближних к Японии Алеутских островов были захвачены японцами, и оттуда могла исходить угроза атак еще и с воздуха. По словам Натальи Антоновны, морской переход страшно затянулся. Уже заканчивалась на борту пресная вода, когда они все-таки благополучно пришвартовались к причалу в американском порту. Дальше-то все пошло как по маслу. Оказаться после отъезда из истекающей кровью голодной и нищей России в изобильной и мирной Америке было равносильно преображению. Никаким «щучьим велением» в родной стране нельзя было бы осуществить подобных перемен. В штатах они хорошо и вкусно питались и без труда приобретали себе всевозможные вещи на годы вперед. Это Михаил представлял себе вполне предметно. Мамин коллега по архитектурной мастерской, который еще до войны полтора года прожил в Америке, работал на сооружении советского павильона на Всемирной выставке. Из этой командировки Николай Иванович Гришин привез не только множество всякой всячины для себя и своей семьи, но и для близких знакомых на работе, пусть это были сущие пустяки с американской точки зрения, но только не для советских людей. Это были карандаши и точилки для них, кнопки, верно служившие годами (чего об отечественных никак нельзя было сказать), альбомы для рисования, ластики, а еще рубашки и блузки для десятка посторонних людей! Даже на Баженку Люся приехала в отлично выглядящем кожаном пальто, приобретенным еще во время войны в Америке. Конечно, у самой Люси осталось мало собственных воспоминаний о том времени, хотя, возможно, заокеанская жизнь отразилась на ее облике – высокая, стройная, но не хрупкая, рыжеволосая, как потомок выходцев из Шотландии или Ирландии (в этом она не походила ни на отца, ни на мать) – по крайней мере, Михаилу казалось, что так могло быть на самом деле. Ведь генотипы складываются не только за счет общего происхождения членов племени от немногих его основателей, но и за счет особенностей той местности, той страны, где они обитали, особенно в детстве. Слава Богу, сталинским органам госбезопасности, в своей бдительности подозревающим в измене всех граждан родного государства, посланных им же работать за рубеж, на сей раз не пришло в голову обвинять Антона Борисовича, что он стал американским шпионом. Поэтому Люсино детство, юность и дальнейшая жизнь не были перечеркнуты жирной клеймящей черной краской – член семьи врага народа – и жила она вместе с обоими родителями. Повзрослев, она сама или с помощью матери узнала, что у Антона Борисовича есть и другая
