В то время по соседству жила одна ревнивая женщина, которая могла разлучать пары и легко заставить людей поссориться. Она заметила необычные свойства коня Намджила и захотела причинить вред юноше.
Ревнивица обрезала скакуну крылья, и он умер. Горюющий пастух смастерил себе скрипку из останков мертвого друга, чтобы играть трогающие душу и полные тоски песни о своем коне.
С тех давних пор и звучит морин хуур над бескрайними просторами монгольских и бурятских степей, полон тоски и вольнолюбия.
Когда прозвучал прощальный аккорд и Бурядай отложил хуур в сторону, дети, дружно посапывая носами, уже крепко спали, прижавшись тесно друг к другу как родные братья.
Степе снился аба Бурядай. Он сидел на камне, рядом с прелестной шаманкой по имени Сайнжаргал и играл ей на хууре, не спуская с нее глаз. Смычок плавно скользил по струнам и божественные по красоте звуки, струились, мешаясь с животворной водой аршана, забившего из-под камня на котором сидели влюбленные – оставшаяся вечно молодой Сайнжаргал и ее верный Бурядай, почтенный седобородый старец.
Проснувшись, Степа пытался вспомнить такой прекрасный, похожий на легенду сон, чтобы поведать его абе Бурядаю, но увы, он исчез с первыми лучами утреннего солнца, испарившись росой с божественного цветка, растворившись в напоенном ароматами трав воздухе.
С раннего утра Бурядай и его помощники принялись разбирать юрту, собираясь переезжать на новое пастбище. Каждый раз, когда дети заходили в юрту, их взгляд притягивали магически две вещи – скульптура вечного Будды и лежащий у ее ног кавказский кинжал в ножнах. Проникающий взгляд и магическое спокойствие, исходящее от Бурхана-Будды, и тусклый блеск изукрашенных серебряной чеканкой ножен и холодная гладь костяной ручки кинжала, казались им пришельцами из неведомого им мира, из далекой страны за семью горами. И сегодня, войдя, они остановились как вкопанные, не спуская глаз.
– Аба, – в который уже раз задал один и тот же вопрос Степа, – а тебе не страшно было, когда ты с хунхузом дрался? Вон у него ножик какой большой был.
– Нет, нет. Казак никого не боится. Вот вы вырастите с Прошей, тоже казаками будете.
Прошка надул важно щеки.
– А мы уже казаки!
– Ладно ладно казаки-разбойники, давайте юрту разбирать будем.
Солнце не взобралось еще горб тэмээна[38], как юрта перекочевала со всем ее содержимым к ключу, бившему из-под поросшего мхом камня. Степа остановился. Что-то напоминал ему этот камень, но что, он так и не смог вспомнить.
– Аба, а ключ уже давно здесь бьет? – спросил он.
– Аршан-то. Да сколь я себя помню. А чего спросил то?
– Да так.
На том этот разговор и закончился.
Аршан, в переводе с бурятского языка означает «целебный источник» и ведет свою родословную от санскритского «рашиани» – нектар, напиток богов.