Чрез нее серебро по холопским двуперстиям били.
Чрез нее, чрез нее багряничные струи теклись,
Барвы красили мел скатертей и лепницу фарфора,
С ангелами пиров брашном щедро сейчас разочлись,
До Голгофы рукой ли подать от святого Фавора.
Мел одно перейти невозможно, скатерки горят
Красным цветом опять, аще белого мы и не стоим,
Круги чертятся здесь, а в адницах снежинки искрят,
Сей ванильный снежок видят эльфии, коих покоим.
Их зиждится покой на успении грозном царей,
На обрезанных втще мировольными Парками нитках,
Буде нас зазовут в светлый маковый рай, цесарей
И царевн молодых мы в своих распознаем визитках.
Наших слез тяжелей не узнают холопские тьмы,
Бьет граниты Невы ледяное теченье веками,
Алчно в мире любили, так полные маком сумы,
Копьеносные ангелы нищих встречают с венками.
Ах, успели невесты, всеверные жены леглись
И дочурки в плену у сарматских безумных притворцев,
И молчат царедворцы, которых преставить брались,
И точат бродники под ногами честных адоборцев.
Можно помнить о нас, можно знать о бессмертии роз
И пеющих дыхниц, присно мертвым и нынче не больно,
Созерцай тот гранит и летящих цезийских стрекоз,
Вечность к зимам идет, а Эдему пыланья довольно.
Рассчитаться укажет с обслугой Царь-Господ рабам,
Если мертвым теперь светлой участи в рае не минуть,
Адников и Невы не вспея, по кривым желобам
Кровь худую сольем, аще уголи в грудь не водвинуть.
Мрамор чермный таит бледной славы горийскую стать,
Розотечные ангелы кровью сирени лицуют,
За какими и тщились мы требники смерти листать,
Копьеносцы теперь на арабской брусчатке гарцуют.
Но проходит зима и опять накаляется горн,
В белоснежных головках горит пелена золотая,
Ты не алчешь высот и вовек отголоски валторн
Будешь слушать из бездн, только зеленью чернь заклиная.
Царевны
Здесь венчало нас горе одно,
Провожали туда не со злобы.
Дщери царские где же – давно
Полегли во отверстые гробы.
Посмотри, налетели и в сны
Голубицы горящей чредою.
Очи спящих красавиц темны,
Исслезилися мертвой водою.
Тот пречерный пожар не впервой
Очеса превращает в уголи.
Даст ответ ли Андрей неживой,
Расписавший нам кровию столи?
Не достали до звезд и столбов
Не ожгли, отлюбив похоронниц,
С белоснежных пергаментных лбов
Смерть глядит в крестовины оконниц.
Станем зраки слезами студить,
Где одни голошенья напевны,
Где и выйдут навек проводить
Всех успенные эти царевны.
Сарматский реквием
Во льдах сердец,