Нюрнберг. На веки вечные. Роман-хроника времен Нюрнбергского процесса. Братья Швальнеры

со всеми формальностями и обеспечением гарантий его процессуальных прав, что в дальнейшем, когда злоупотребления и ухищрения советских следователей и судей станут достоянием гласности, этот процесс и его итоги смогут привести к оправданию фашизма. Бороться с ним надо не его гнусными и иезуитскими методами, которыми действовали Гиммлер и Фройслер, а гуманными и справедливыми законами человечества, ибо, сделав из него и ему подобных мучеников, мы косвенно оправдаем то, что никогда не должно быть оправдано!

      Вопросов нет.

      Слово предоставляется подсудимому…»

      За ходом процесса по делу о выдаче Линнаса Советскому Союзу внимательно следил Юлиан Семенов. Опытный и всемирно известный советский журналист-международник уже 30 лет занимался изучением истории рейха и темных пятен в ней (и делал это не хуже Симона Визенталя) с одной-единственной целью – отыскать вывезенную гитлеровцами с территории СССР в годы войны Янтарную комнату. В поисках легендарного петровского сокровища он объехал полмира, встречался с бывшими нацистами и партизанами, по крупицам восстанавливал историческую картину ее исчезновения и шел, как ему казалось, по следу мародеров из вермахта и СС. Дело Линнаса, простого эстонского карателя, давно приговоренного к смертной казни в СССР и прятавшегося в США, казалось, не могло привести к разгадке этой тайны. Но Семенов все же отправился в Лос-Анжелес. Интуиция подсказывала ему, что в расследовании, которое он принял на себя, нет неважных деталей, и самая неприметная, на первый взгляд, мелочь может привести к масштабным открытиям. Право на выезд из страны у него было, а бесконечные конфликты с женой тянули на поиски приключений подальше от родного дома – и он, ничтоже сумняшеся, собрался в путь. Предчувствие не обмануло газетчика – и, хоть не было сказано в сегодняшнем судебном заседании ни слова о Янтарной комнате, а все же услышал он нечто, что могло его заинтересовать…

      Своей находкой Семенов сразу по возвращении в гостиницу решил поделиться с другом и коллегой, другим видным советским журналистом Генрихом Боровиком. Из номера он позвонил ему на служебный телефон – в Москве было раннее утро, и Боровик привычно сидел в «Останкино», в редакции политических программ, где уже много лет состоял в должности ведущего телепередачи «Международная панорама». Конечно, по рабочему телефону многого не скажешь, но у Юлиана Семеновича внутри начался столь сильный писательский зуд, что ни о каком промедлении речи быть не могло.

      Юлиан Семенов

      – Ну что, выдали? – сходу спросил Боровик, услышав в трубке голос друга.

      – Еще не решили. Судья взял три дня на размышление.

      – А о чем там размышлять? Его же идентифицировали! А заочный приговор в его отношении на территории СССР вступил в силу! – недоумевал собеседник.

      – Не скажи, тут есть над