Но Астон уже поднимался с края сиденья тахты, выпрямляясь во весь свой нехиленький рост и, не смотря на высоту подкроватного возвышения и самой кровати, умудрялся смотреть на меня сверху вниз всё тем же поверхностно-бездушным взором прирождённого убийцы.
– Тебе надо поесть и принять витамины. Если понадобятся туалет и ванная, дай знать.
– И всё?! Ни одного ответа на мой вопрос?
– Я пока не услышал ничего из того, на что мне хотелось бы ответить. – и как ни в чём ни бывало, развернулся и пошёл на выход из комнаты.
– Серьёзно? Просто вот так уйдёшь, как тот брутальный мачо, в закат и даже имени своего не назовёшь. – похоже, от нежданного приступа злости (или неслыханного возмущения) моё чувство самосохранения приказало долго жить. – Как мне к тебе обращаться? Коля или Ник? А может Имхотеп-златокудрый?
Наконец-то он соизволил приостановится, не дойдя до межкомнатного проёма всего два-три шага.
Сама виновата, нечего его было провоцировать на взгляд, от которого у меня реально пережимало трахею, а сердце чуть ли не буквально билось о грудную клетку, будто в предсмертных судорогах.
Ответил он не сразу, намеренно заставляя меня прочувствовать всю глубину проникновения своего чёртового и явно нечеловеческого взора.
– «Слово «Луна» – лишь перст, указывающий на Луну, но не сама Луна. Горе тому, кто перепутает палец с Луной.»
– Мне больше нравится «Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови её, хоть нет!». – ну и кто, скажите на милость, тянул меня за язык?
– «So Romeo would, were he not Romeo call’d,
Retain that dear perfection which he owes
Without that title. Romeo, doff thy name,
And for thy name, which is no part of thee,
Take all myself.*» – произнесённое окончание ляпнутой мной цитаты на идеальном английском, идеальной интонацией идеальным мужским баритоном без единой запинки и ошибки, хоть немного, но вернуло меня на землю. Теперь буду знать наверняка, в чём мне не следует тягаться с этим полиглотом и лезть буквально на рожон.
– Так ты и вправду англичанин или… – видимо, мои мысли спутались окончательно, поскольку по-русски он говорил со мной всё это время без какого-либо акцента.
– Или. – ответ был таким же «всеобъемлющим», как и недавний с ним разговор. Ну, я хотя бы попыталась.
__________________________________________
*Ромео под любым названьем был бы
Тем верхом совершенств, какой он есть.
Зовись иначе как-нибудь, Ромео,
И всю меня бери тогда взамен!
сцена вторая, «всеотрицающая»
Говорят, первая стадия, через которую проходит человек в момент неизбежной трагедии – это отрицание. Если брать в пример именно мой случай, то воспринимать произошедшее и происходящее в том ключе, в каком всё это дело развивалось, было бы при любом раскладе за пределами разумного и реального. Хотя лучше бы я оказалась в стенах какого-нибудь лечебно-психиатрического учреждения. Не то, чтобы там как-то