Красное и белое. Неутолимая жажда вина. Оз Кларк

аристократии не удается наслаждаться подлинным вином». В своих стихах (рубаи) Омар Хайям, персидский поэт XII века, пишет: «Кто видел что-нибудь прекраснее вина? Дивлюсь, что продают его виноторговцы. Где вещь, что ценностью была б ему равна?» В XVIII веке английский журнал The Tatler восхищенно писал об английских виноторговцах: «способны выдавить бордо из терна, а шампанское из яблока». И боже правый, вплоть до 1973 года, когда Британия вступила в Европейское экономическое сообщество, буквально каждая продававшаяся в Британии бутылка бургундского была образчиком беззастенчивого обмана: существенная часть его происходила из гигантской бочки в городе Ипсуич, содержавшей смесь французского и североафриканского вина, которое продавалось под любой желаемой этикеткой – популярны были Божоле, Nuits St-Georges и Beaune.

      Современный контрафакт стал более сфокусированным с точки зрения как производителя, так и рынка сбыта. Редкие, знаменитые, элитные сорта, выдуманного года урожая, с приукрашенными характеристиками, обычно в значительно более объемной таре, в течение 1980–90-х продавались преимущественно очень обеспеченным американским коллекционерам вкупе с парой выходцев из Северной Европы. Этот вид мошенничества стал сенсацией, когда в 1985 году один из богатейших людей Америки, Кристофер Форбс, выплатил огромнейшую в истории сумму за бутылку 1787 Château Lafite-Rothschild с подписью Томаса Джефферсона. Бутылка, стоившая 105 000 фунтов, оказалась подделкой. В нашем столетии бутылки остались объемными, редкими и небывалых годов урожая, но целевой рынок переметнулся к последним источникам абсурдного богатства – России и Китаю. Американский рынок увял после того, как несколько мультимиллионеров поняли, что оказались в дураках, и подали несколько резонансных судебных исков.

      Нацелившись на Россию и Китай, мошенники рассчитывали на частичное или полное отсутствие знаний о вине, а также неимоверное желание, по причинам эго и престижа, обладать вожделенными бутылками. Цинизм ситуации заключался также в том, что в этих странах людям очень важно не потерять лицо. Поэтому, даже если бы обман раскрылся, большинство этих новоявленных коллекционеров предпочли бы не поднимать шума. В конце концов, они платили не за вкус вина, а за ауру ценной бутылки и этикетки. Хорошая подделка выглядела не хуже, чем подлинник, отличалась лишь жидкость внутри.

      И откуда вообще кому-то знать, какой вкус должно иметь старое вино? Если учесть, что спорные бутылки относились к XVIII или XIX веку, то этого не мог сказать никто. Есть несколько мировых экспертов по старому вину, самый известный среди которых Майкл Бродбент из Christie’s[4], но по большому счету их суждения основываются на предположениях. У меня было несколько бутылок бордо XIX века: это вино было с насыщенным вкусом до крайности. И еще несколько подобных бутылок, по всей вероятности поддельные, но вино в них было намного более приятным на вкус. Если бы я был богат и хотел произвести впечатление, какой напиток я бы скорее предложил