– Я не знаю, как это меня угораздило так измазаться, – он покачал головой, – я испортил твой подарок. Я был пьян.
– Ладно, забудь об этом, – когда Никто говорил тихо и ласково, голос его звучал мягко и совсем не резал слух.
– Зачем ты успокаиваешь меня, ты прочёл мои мысли о самоубийстве? Не надо было этого делать.
– Я не читаю твои мысли. Я был очень груб с тобой. Наркотики доконали меня, они делают меня злым. А ты не сделал мне ничего такого, за что бы я мог так тебя ударить. Я, кажется, слишком сильно тебя ударил, я не могу понять, как это произошло! – он слегка отстранил Орла от себя, аккуратно провёл рукой по начинающему заплывать глазу, внимательно разглядывая синяк. Наклонившись к Орлу, осторожно дотронулся своими губами до его разбитых губ, нежно целуя. Он смотрел прямо на Орла, глаза его блестели в темноте.
– Что ты делаешь? – прошептал Орёл. – Ты целуешь меня? Зачем?
Он потянулся рукой к его лицу, но замер в нерешительности, на пол пути, и так и не дотронувшись, опустил руку.
– Я не знаю, – еле слышно сказал Никто. Он провёл пальцами по руке Орла, потянул ее, снова поднимая к своему лицу, прижался не изуродованной щекой к его ладони, и закрыл глаза.
– Я не знаю, ты мне нравишься, – он потёрся щекой о его руку, не выпуская из своей руки, принялся целовать его пальцы и ладонь.
– О, боги! – почти застонал Орёл, подавшись всем телом к нему, обняв свободной рукой за шею и ловя своими губами его губы.
– Я люблю тебя, я люблю тебя, – шептал Орёл, время от времени, на секунду отрываясь от его рта. Он гладил руками его светлые волосы, зарываясь в них пальцами, сжимая его голову. Никто сдвинулся в сторону от боковой части кровати, на которую он опирался спиной, и упал на шкуры, потянув за собой Орла, руками стягивая вниз его штаны. Они легко поддались, так как Орёл зашнуровал их кое-как.
– Нет! – Орёл отпрянул. – Боги! Что ты делаешь?! Что ты задумал?
– Я задумал? – Никто тихо рассмеялся.
– Хорошо, это было моё желание, но ты ведь сказал мне, что не занимаешься подобными делами с мужчинами, ты ясно дал мне это понять!
– Не ругай на меня, – Никто удержал его голову, не давая отвернуться от своего лица, – я не врал тебе всё так и есть. Но сейчас это не важно. Я хочу быть твоим, я не могу быть твоим, пока ты не сделаешь со мной то, что хочешь. Я хочу, что бы ты это сделал, сделал то, что, всегда хотел…
Он положил его руку себе на живот, чуть ниже пупка, что бы Орёл почувствовал неровность кожи, там, где была совсем недавно сделана татуировка. Орёл с силой прижал ладонь к своему знаку, едва просохшие его глаза, вновь наполнились слезами, он заплакал.
– Ну-у-у, – протянул Никто. – Что опять не так?
Орёл улыбался сквозь слёзы.
– Я не знаю! Это так глупо, я вообще никогда не плачу!
– Я заметил.
Они тихо засмеялись.
Никто перевернулся на живот, раздвинул согнутые в коленях ноги. Из-за обилия татуировок он казался одетым.
– Нет, ложись обратно!
Никто послушно лёг на спину:
– У тебя так получится?
– Получится.