– Ты ее никогда не найдешь.
Глаза Эвана потемнели.
– Я не причиню ей вреда.
– Ты и впрямь сумасшедший, как утверждает твоя драгоценная аристократия, если думаешь, будто мы тебе поверим. Не помнишь ночь, когда мы ушли? Я вот вспоминаю ее каждый раз, как смотрюсь в зеркало.
Взгляд Марвика метнулся к щеке Дьявола, к уродливому шраму на ней – серьезному напоминанию о том, как мало значит понятие братства, когда речь заходит о захвате власти.
– У меня не было выбора.
– Той ночью выбор был у нас всех. Ты выбрал титул, деньги и власть. И мы позволили тебе получить все это, хотя Уит хотел прикончить тебя до того, как гниль зачавшего нас человека поглотит тебя целиком. Мы позволили тебе жить, несмотря на твое явное желание видеть нас мертвыми. При одном условии – наш отец с ума сходил по наследнику, и хотя он получил фальшивого наследника в твоем лице, удовлетворения от того, что его род продолжается, он не получит даже после смерти. В этой битве мы всегда будем по разные стороны, герцог. Никаких наследников – таким было условие. Единственное условие. Все эти годы мы оставляли тебя в покое с твоим незаконно полученным титулом только поэтому. Но имей в виду – если решишь пренебречь им, я разорву тебя на куски, и ты никогда в жизни не обретешь и унции счастья.
– Думаешь, сейчас я купаюсь в счастье?
Иисусе, Дьявол надеялся, что нет. Он надеялся, что ничто на свете не сможет сделать герцога счастливым. Он наслаждался тем, что Эван ведет жизнь отшельника в доме, где сыновей-бастардов натравливали друг на друга, заставляя биться за признание их законнорожденными. За имя, титул и состояние. Учили танцам, этикету и красноречию, противоречившим позору, в котором все трое родились.
Он надеялся, что воспоминания о детстве и юности терзали брата, что сам он терзался угрызениями совести, вспоминая, как позволял себе изображать любящего сына перед поганым монстром.
И все же Дьявол солгал:
– Мне плевать.
– Я искал тебя больше десяти лет, а теперь нашел. Бесперчаточники, богатые и безжалостные, управляющие одному богу известно какой бандитской шайкой в самом сердце Ковент-Гардена – должен добавить, в месте, породившем меня.
– Оно выплюнуло тебя в тот миг, когда ты предал его. И нас, – сказал Дьявол.
– Я задавал сотни вопросов тысячами разных способов. – Эван отвернулся, небрежно провел рукой по белокурым волосам. – Никаких женщин. Никаких жен. Никаких сестер. Где она?
В его голосе прозвучала паника, и возникло смутное ощущение, что он действительно сойдет с ума, если не получит ответа. Дьявол прожил во тьме достаточно долго, чтобы понимать безумцев и их одержимость. Он покачал головой, мысленно благодаря богов за то, что обитатели Ковент-Гардена преданы им.
– Тебе до нее не добраться.
– Ты отнял ее у меня! – Паника перешла в ярость.
– Мы оградили ее от титула, – ответил Дьявол. – От титула, сделавшего омерзительным твоего отца.
– Это и твой отец.
Дьявол