В общем, через несколько часов, Марь Ванна чувствовала себя Робинзоном на большом, мчащемся в космосе «острове», с той лишь разницей, что у Робинзона на его острове не было кают и круглосуточного питания в режиме «all inclusive». Более того, его остров был полон опасностей, а здесь, на каждом шагу она видела продуманный, практичный комфорт и относительную безопасность. Да, но Робинзон был не один, а тут рано или поздно вынужденное одиночество даст о себе знать, и это Марь Ванна прекрасно понимала. «Эх, Николая бы сюда, дурака моего неверного, зажили бы душа в душу, отсюда бы точно не убежал…» с тоской думала она о муже.
Разумеется, что никакой комфорт и хорошее питание ни коим образом не компенсировали отчаяние и страх, которое испытал бы каждый, попади он на место Марь Ванны. Но время шло, и по ее ощущениям, прошло несколько дней, с момента пробуждения на этом корабле, ставшим непостижимым образом ее домом. На одном из верхних ярусов она выбрала себе вполне комфортабельную каюту с большой широкой кроватью, туалетом и душем. Все-таки, что ни говори, а ей тут определенно нравилось… Правда, все тяжелее было втискивать свое изрядно оплывшее жирком тело в душевую капсулу, но, на ее взгляд, это были незначительные трудности.
За двадцать восемь лет их совместной с Николаем жизни, она так и не познала удовольствия пользоваться элементарными удобствами, не выходя из дому. В туалет она ходили в нужник, построенный еще в первые годы совместной жизни, как временное решение насущной проблемы, а мыться раз в неделю ездили в баню. Обещания мужа так и остались обещаниями. Устав бороться с этим, Марь Ванна смирилась и даже как-бы успокоилась, а все потому, что большую часть времени проводила на работе в интернате, там и наслаждалась удобствами.
Свободное от еды время она проводила на большой обзорной площадке верхнего яруса, где ей открывались фантастические красоты глубокого космоса: большие и яркие звезды, кометы, болиды, ослепительные рукава далеких галактик, все это ежедневно кружилось перед ее взором в вечном завораживающем танце.... Но, как человек приземленный и бесконечно далекий не только от астрономии, как науки, но даже от обывательского интереса к ночному небу, сейчас Марь Ванна воспринимала эту красоту чисто интуитивно, и она ее притягивала и завораживала. По тому, как быстро менялись космические узоры за окном, она понимала, что корабль летит с большой скоростью и не имела ни малейшего представления о пункте назначения. И невдомек ей было, что, собственно, сам ее корабль никуда не движется, а пришвартован в доке гигантской каравеллы, следующей в составе эскадры кораблей, выполняющих исследовательскую миссию в этой части вселенной. Ее корабль был надежно закреплен в доке таким образом, чтобы его иллюминаторы смотрели в открытую часть космоса и не захватывали в свой обзор элементы креплений. Она и понятия не имела о том, каким образом пополнялись запасы пищи на корабле, фильтровалась вода, и очищался вдыхаемый ею воздух,