Это как дом, у которого разрушается фундамент, или как дерево, у которого подгнивают корни. Мама конечно старалась закрыть нас от всех жизненных невзгод, старалась сделать так, чтобы нам незаметна была эта неполноценность нашей жизни по сравнению с другими людьми. Ей пришлось работать много, непрерывно. Мама работала намного больше, чем другие женщины. И это было долго. У неё не было ничего, кроме работы. И она вывела нас в люди, все мы получили высшее образование, поднялись, стали жить как обычные нормальные люди. Трудно передать мою благодарность моей маме – она вынесла всё.
Всё моё детство было очерчено этим обстоятельством – болезнью отца. Он стал абсолютно несчастным. Он не привык быть аутсайдером, он всегда был лидером – в центре дел, в центре людей – и вот всё это было перечёркнуто. Он старался всё равно найти какую-нибудь работу, то работал на колхозной весовой, но из-за болезни что-нибудь путал, и подрастающий мой брат Вовка брал часть этой работы на себя. То ночным сторожем в правлении колхоза, то на свеклопункте. Впрочем, долго он на таких работах не держался. И тогда начинал рубить дрова, загоняя себя, ведь был болен, и от этого ещё более несчастен. Теперь, когда папа был болен, если к нам приходили гости, он обязательно со всеми ссорился, и гости уходили, это конечно было трудно. Впрочем, наступило время, когда мы к этому привыкли, и как бы даже перестали обращать на это внимание.
ЧАСТЬ 8. РЫБАЛКА
Было одно занятие в моём детстве, которое абсолютно мне было интересно, не надоедало, можно даже сказать – наполняло душу – это рыбалка. Рыбачить мы начали, сколько себя помню. Мама, помню, говорила – Я понимала, что удержать вас на виду, у крылечка, больше не получится – вы взрослеете. И тогда она стала отпускать нас на пруды.
Это был какой-то волшебный процесс. Начинался он с вечера – мы с братом Володей шли копать навозных червей. Дождевых брать было нельзя – обязательно навозных, они яркие, красные, рыба быстрей их увидит. Мы брали вилы и шли к навозным местам – благо, у нас в деревне они были в каждом доме. Копали и собирали в банку из-под консервов. Накопать надо было достаточно. Иногда попадались личинки майского жука – белые, огромные, как червяки. Маленьких, они нас даже пугали, но позже стали делом обыденным.
После червей, не каждый раз, но довольно часто ставили на плиту париться пшеницу, или перловку. Варили долго, чтоб не пригорело. Добавляли подсолнечное масло – для запаха. Запасали жмых. Ложились спать, я даже волновался и не мог сразу уснуть.
Утром просыпались по темноте, до рассвета. Даже так, желательно, чтобы успеть доехать по темноте, а на рассвете – уже размотать и забросить удочки, ведь на рассвете – самый клёв. Ехали на велосипеде, Володя крутил педали, а я сидел на раме. Иногда у меня всё пережимало, а ехали 5—7км, и тогда я спрыгивал с велосипеда и бежал рядом, пока не запыхаюсь.