Казалось, прошел целый день, пока он полз к берегу, поросшему редким кустарником. Добравшись, паренек схватился за ветки и начал вытягивать себя из плена трясины. Последние желтые листья посыпались на голову, облепив ее со всех сторон. Мокрые руки предательски соскользнули, отчего лук с колчаном окончательно утонули под тяжестью тела. Собрав все силы, что остались, Ярик подпрыгнул и снова ухватился за ветви. Титаническими усилиями он вырвал себя из мерзких объятий. Выбравшись на твердую землю, он перевернулся на спину и еще долго лежал, пытаясь отдышаться.
Сознание улетело куда-то за горизонт, в поисках островка покоя и надежности. Ему грезились величественные города, которых он никогда не видел, мачты огромных кораблей, о существовании которых даже не подозревал, уходящие ввысь на безумную высоту горы, о которых он и не слыхивал. Перед глазами появились длинные столы, заправленные белоснежными скатертями, ломившиеся от всевозможных диковинных яств. Вот тебе и куриные ножки с шалфеем, и поросячий бок, с хрустящей корочкой, супы, соленья, какие-то неизвестные зверьки и птицы, залитые соусами, горячий ароматный хлеб. А вот вам квас, морс, пиво, угощайтесь, юный господин!
Живот заворчал, подобно жалобно скулящему псу. Да так громко, что Ярик проснулся. Потратив пару минут на осознание того, что между ним и забитыми едой столами целый мир, он горько уронил голову на землю. Не находя в себе сил подняться он уставился в серое небо. Оно клубилось беспросветными облаками, но можно было угадать, что солнце стремилось к закату.
Острая боль вновь поразила ступни. Подскочив, Ярик обнаружил на ногах десятки пиявок. Мелкие и противные паразиты жадно сосали кровь в самых мягких местах, и даже умудрились забраться выше, под штанину.
Сняв портки, он наломал веточек и принялся отрывать кровососов. Это заняло изрядно времени. Ноги были облеплены ими почти до тех мест, которые народу не показывают. Места укусов болели. Оставалось надеяться, что в ранках не осталось их острых зубок. Однако паразиты сделали свое дело. Ярику стало получше, жар спал, тошнота и головокружение пропали. Но слабость и усталость от пережитого безумия давали о себе знать. Вторила им и стонущая обожженная нога.
Одевшись, парнишка оценил местность. Он находился на клочке твердой земли. Отсюда, петляя тонкой струйкой между зыбкими топями, в сторону севера убегала заросшая тропа. Протяженность болот была не известна ему, но пути назад точно не было. Лук и стрелы безвозвратно пропали на дне проклятой трясины. Одежда смердела. Но он все еще был жив.
«Нужно двигаться дальше».
Дым от горящих степей виднелся далеко позади. Есть шанс, что