Мальчишка кивнул, принимая из рук судьи бумаги.
– Как дела дома? – после короткого неловкого молчания спросил лорд-советник.
– Что? А. Хорошо, все хорошо. Продолжаем печатать газету, – улыбнулся мальчишка. – Отец думает добавить в нее страниц.
– Как Ангелина?
– Мама? Хорошо, да. Все хорошо, спасибо. – Майк успел привыкнуть к таким разговорам: лорд-советник имел какие-то дела с его родителями, но все документы всегда передавал только через него. И каждый раз судья спрашивал о семье.
– Ладно, иди. – Судья кивнул, но внезапно передумал. – Постой, я… я забыл про одну бумагу.
Он принялся спешно копаться в ящиках стола.
– А, вот. – Достав какой-то разлинованный бланк, лорд-советник уставился на него, словно раздумывая, как его заполнить.
Наконец, спустя, наверное, полминуты, он взялся за перьевую ручку и принялся что-то спешно выводить на бумаге.
– Не показывай пока это родителям, – сказал лорд-советник, ставя в конце бланка подпись. – Воспользуешься им в крайнем случае. Это рецепт на три дозы любого лекарства. Я не буду писать название – сами впишите, если потребуется.
– Спасибо, – неуверенно проговорил Майк, забирая бумагу.
– Запомни, таких рецептов нет даже у наших врачей. По этой бумаге можно получить что угодно. Используй ее, только если это действительно будет необходимо. И не трать на ухо, прошу. Спроси у родителей, что делать, – расскажут.
– Хорошо, милорд, спасибо. Это все? Я могу идти?
– Да, спасибо.
– До свидания, милорд. – Мальчишка начал пятиться к двери, ожидая от судьи какого-то ответа, но его не последовало, а потому он просто выбежал наружу.
Этот странный подарок сбил Майка Купера с толку, – какой в нем был смысл?
Проблема Майка была, как у многих молодых людей в его возрасте, в чрезмерных оценках всего: начиная от храмового курса экономики Города, куда он поступил вопреки уговорам родителей, и заканчивая самим собой. Всему он придавал слишком большое значение, все казалось ему значимым и важным. Иногда в те минуты, когда Майку начинало казаться, что весь мир вращается вокруг него и для него, ему даже приходилось с трудом одергивать самого себя. И чем бы это все закончилось – неизвестно, если бы в один прекрасный день около месяца назад, по окончании храмового курса, его не приняли на работу в банк барона Франку.
Поначалу Майк не понял случившегося с ним счастья; это маленькое, незначительное, с точки зрения других людей, событие помогло ему неосознанно переоценить свою жизнь, друзей, весь Город – все было взвешено вновь и найдено пустым и отстраненным. Майк Купер в восемнадцать лет внезапно понял, что он один и он пуст, что за дверьми того, что родители называли взрослой жизнью,