Стоя там, он увидел, как из-за деревьев выходит олениха, поднимает голову и втягивает в себя воздух. Это – свобода, внезапно подумал Роман. Знать свое место и довольствоваться им. Самка, аккуратно прокладывая себе путь, прошла по направлению к высокой траве. За ней следовал неуклюжий детеныш. Стоя против ветра, Роман наблюдал за ними.
Он чувствовал беспокойство. Даже пытаясь принять и впитать окружающий мир, ощущал пробивающееся нетерпение. Это не его место. У него его просто нет. И поэтому он идеален для подобной работы. Ни корней, ни семьи, ни женщины, ждущей его возвращения. Именно этого Роман хотел сам.
Но вчера он чувствовал громадное удовлетворение, работая руками, тем самым оставляя след на долгие времена. Так лучше для его прикрытия, говорил себе Роман. Если он продемонстрирует некое умение и тщательность в работе, его примут с большей легкостью.
Да его уже приняли.
Черити доверяла ему. Она дала ему крышу над головой, пищу и работу, думая, что он нуждается во всем этом. Казалось, в ней нет никакой хитрости. Прошлым вечером что-то проскользнуло между ними, однако Черити не сделала ничего, чтобы спровоцировать или сделать глубже это ощущение. Она не посылала молчаливого приглашения, хотя Роман знал, что все женщины способны на это от рождения.
Черити просто смотрела на него, и все, что она ощущала, было до абсурдности ясно написано в ее глазах.
Роман не мог думать о ней как о женщине. И уж тем более не мог думать о ней как о своей женщине.
Он вновь испытал желание закурить и в этот раз намеренно подавил его. Если есть нечто такое, что ты хочешь невероятно сильно, лучше всего пренебречь этим. Как только ты подчинишься своему желанию, контроль будет утрачен.
А Роман хотел Черити. Вчера на одно ослепляющее мгновение он страстно возжелал ее. И это очень серьезная ошибка. Он пытался не думать о ней, но ничего не мог с собой поделать, когда услышал, как Черити идет в западное крыло ночью, когда до него донеслась легкая мелодия Шопена, льющаяся из ее комнат. И еще раз посреди ночи, когда, проснувшись в глубокой сельской тишине, он думал, мечтал о ней.
Но у Романа не было времени на желания. В другом месте и в другое время они могли бы познакомиться и получать удовольствие друг от друга столь долго, пока приходит наслаждение. Но сейчас Черити была частью задания – ни больше ни меньше.
Роман услышал звук шагов бегущего человека и инстинктивно напрягся. Олениха насторожилась так же, как и он, – подняла голову, а затем быстро скрылась между деревьями вместе со своим детенышем. Оружие Романа висело на лодыжке – скорее по привычке, нежели по необходимости, – но он не стал доставать его. Если пистолет потребуется ему, то не пройдет и секунды, как он окажется в руке. Роман стал ждать, чтобы посмотреть, кто бежит по пустынной дороге на рассвете.
Черити часто дышала, но лишь из-за стремления поддерживать темп пса, а не из-за пробежки длиной в три мили. Людвиг то стремился вперед, то