Но он, собака, и не удосуживается сделать элементарный анализ, то есть залезть в интернет, найти информацию достоверных экспертов, сопоставить с написанным на этикетке купленной им «колбасы» содержанием, подумать о последствиях употребления, сдать ее, в конце концов, на анализ в лабораторию и получить соответствующее заключение.
Он не хочет этого делать, его устраивает вкус, он «сам обманываться рад», ему чихать на последствия, он может сказать своей любимой женщине: «Дорогая, я купил чудесной колбасы, зови детей!».
Вряд ли он станет покупать продукт с названием «Колбасный продукт, сделан для Вас из канцерогенов и говнища». Люди, увы, предпочитают лёгкий путь неправды, и верят в нарисованную для них картинку. Хотя зачастую всё понимают. Чечен, я Что-то не то сказал? Ты чего лыбишься, вайнах хуев?
– Да грустно мне, – вздохнул тот, – и колбасы теперь хочется. Любой. Я даже читать не стану из чего она. Хоть из чего. Ты, в другой раз, с приятными примерами поаккуратнее… Лучше с неприятными. Запутал только, и так понятно было, что мало уничтожить, надо еще всех в этом убедить. Что мы победили. А не нас.
– А по сути? – строго спросил Ходырев. – Ты же понимаешь, что война выигрывается уничтожением и сдачей противника?
– А по сути… по сути ты прав. И не прав. С муслимами это не проканает. Они за числом не постоят, и от больших потерь не расстроятся. Там люди под верой, другие принципы. И слова здесь столько не значат. Никто в слова не верит, только что про это говорили. В силу? Да. В лавэ? Да. Власть, цацки, прижизненные привилегии для понтов? Обязательно. Что-то еще? Может быть!
– Возражу насчет принципов, – снова вклинился Наглер, – там одно название. Для спонсоров. А воюет полный интернационал. Как, впрочем, и у нас. Только шибко сознательных там… на раз гасят. Что тебе, Рамиль?
– Интернационал интернационалу рознь. У них больше половины пришлые, причем издалека, а у нас почти все местные. И загорелых нет. Кроме Мамбы со станции. Да и Мамба, по большому счету, местный – уже двадцать лет здесь, с его слов. А там половина личного состава русского не понимает.
– Суч муч[10]? – усомнился Чапа у Наглера.
– Хум хау[11], фак-перефак! – отвечал тот. – Все тебе хиханьки да хаханьки, и муслимами их погонять, по большому счету, некорректно. Поддержка у них вполне себе крестоносная. У нас, пожалуй, любителей курултая побольше будет раза в два.
– Ты еще любителей учпочмаков скажи, – усмехнулся Рамиль, – тогда можешь смело весь личный состав в муслимы записывать.
– Ну, я вообще все ем с удовольствием, – сказал Чапа, – хоть бигмаки, хоть эчпочмаки. Самсу могу кока-колой запивать. И кто я теперь? Космополит?
– Можно подумать тут кто-то сейчас по-другому бы сделал, – заметил Ходырев. – Чечен, вон, уже ливерной колбасе молиться готов, привези вам свинью, никто не откажется.
– Ну почему не откажется, – сказал Рамиль, – харам всё-таки.
– Да,