– Откуда же ты взялся, в самом деле? – спросила я, сидя над ломтиками чизкейка и кружками эспрессо. – Как очутился здесь после Японии?
– Фактически я приехал из Голландии. А перед этим был в Сингапуре. А еще ездил в Шотландию.
Я скорчила рожицу:
– Вот хитрозадый! Скажи, ты ведь приехал в Центральную Пенсильванию не только ради того, чтобы навестить Патрика?
– Ладно, так и быть… – Алекс повел плечами. – Во-первых, он действительно пригласил меня, и мне было удобно заехать к нему по дороге домой. Плюс у меня нарисовалась эта работа по консалтингу. Так все и срослось.
– А где твой дом?
– Я из Огайо. Город Сандаски.
– Парк развлечений «Сидер-Пойнт»! – вспомнила я. – Мне доводилось там бывать.
– Да, как раз это место. – Алекс выпил немного эспрессо и откинулся назад в кабинке кафе. На нем все еще красовался длинный шарф, хотя куртка была небрежно скручена и брошена рядом. – Я думал, что вернусь туда на праздники, но, судя по всему, вместо этого останусь здесь.
– Почему?
На этот раз Алекс не просто посмотрел на меня, я ощутила на себе всю тяжесть его пристального взгляда.
– Я не был дома довольно давно. Иногда чем дольше остаешься вдали, тем труднее потом возвращаться.
Я прекрасно понимала, о чем он говорит.
– Да. Думаю, ты прав. Так… ты не ладишь со своей семьей?
Алекс помедлил, глубоко вздохнул. Потом задумчиво поднял бровь.
– Это слишком личное? – спросила я.
– Нет. Просто не знаю, как ответить.
– Ты не должен мне объяснять, – не стала настаивать я.
Он покачал головой:
– Нет, все в порядке. Ты когда-нибудь слышала выражение: «Дом – это место, где, если придется туда вернуться, тебя должны принять»? Или что-то в этом роде?
– Конечно. – Я облизнула зубцы своей вилки и повозила ей в разлитом по тарелке шоколадном сиропе.
– Что ж, тогда позволь лишь сказать, что ко мне относятся скорее как «эй, таким, как ты, не место в нашем доме!».
– Ничего себе! Просто ужас!
– Точно. Так и есть. Я давно перестал ладить со своей семьей. Мой папа был… – Алекс снова помедлил, не решаясь признаться, но все же продолжил, прежде чем я смогла повторить ему, что он не обязан со мной откровенничать: – Он – просто задница. Я хотел сказать, что он был задницей, но, полагаю, он и сейчас такой. Он больше не пьет, но, так или иначе, по-прежнему остается кретином. Думаю, это определение подходит ему лучше всего.
Я сделала последний глоток кофе из своей чашки.
– Но…
– Но он старается. Мне так кажется. Хотя трудно представить, что мы с моим папой однажды помиримся, будем поддерживать дружеские отношения, все эти поездки на рыбалку отца и взрослого сына или нечто подобное…
– Ты никогда не знаешь…
– Знаю, – резко перебил Алекс. – Но, по крайней мере, он разговаривает со мной, когда я звоню домой. И обналичивает чеки, которые я отправляю. Ладно, черт возьми, он всегда так делал.
Алекс