Как гладил
Её волосы густые,
Которые до пояса свисали,
И погубил себя,
Так не узнав,
Что этим
Чары управляли.
Бабушкины волосы –
Русые, густые –
Теперь уже седые.
Когда-то выстригала
Прядь из них,
Носить чтоб легче было.
Я ему рассказала на ушко
Я улыбаюсь рекой,
Люблю бегать босой
По шёлковой траве
При первой заре.
До сих пор
Я люблю голубей
Простых сизокрылых.
Ты меня не жалей.
Я ведь очень простая:
Только шляпа со мной
Да отсыревшие спички
В кармане на случай.
Иногда просто так
Я люблю пробежать
По траве-мураве
босиком –
Вот такой непростой
Я на свет уродилась,
Без племени и без денег.
Голубь мой сизокрылый[2]
Из детства
Ко мне прилетает
Совсем уже часто.
Мне говорят:
«Он некрасивый,
Больной и старый».
Но у него очень доброе сердце,
Больше всех
Он меня понимает.
Я ему рассказала на ушко,
что платьице сшила
сегодня из ситца.
Задремал под берёзкой пастух
Напасся табун да спит.
На зелёном лугу
Задремал под берёзкой пастух
И не чует лихой беды.
Ушла овца, где кусты,
Где трясина – болото,
Уж затерялись следы.
Зной, да кружит мошкара,
Шея пастуха затекла.
Две гордых коровы
Стадо в лес повели.
Тут хоть свисти, хоть кричи,
Уж нашлись свои вожаки!
«Догоняй, кто отстал,
Пастушок всех коров растерял!»
И совестно стало за сон,
Не заметил прохлады
В роще берёзовой.
А овца догоняет табун:
Чёрной точкой всё ближе
и ближе
На заре ало-розовой.
Дороги
Господа! Я просила пощады!
Я не знала, как жить
Без богов и земли,
Что дарована с детства в награду.
Господа! Я просила пощады!
Не спугнуть соловья:
Своей песней раскрасил
Он лесные дороги в ухабах,
И они разбрелись, как мечты,
На большие пути магистралей!
Господа! Я не просила пощады!
Свет путеводной звезды
Словно светил им в награду!
Родины начало…
Родины начало –
Хутор-хуторок.
И два дома
С окнами напротив
Смотрят в огород,
Там сирень кругом
И крапива зеленеет
Молодым кустом.
Тишина, и милее
Нет той тишины.
Слышно, как ручей
Говорит со мной.
Он