Но, несмотря на малолюдность, плотность населения в городах была не ниже нынешней. Почему? Все очень просто. Их площадь была крайне незначительной. Не было широких проспектов, их заменяли узенькие кривые проходы между домами. Не было огромных торгово-развлекательных центров, скверов и парков, стадионов. Не было даже магазинов и аптек. Отсутствовала вся жизненно необходимая инфраструктура. Так что Париж в XIII в. занимал около 380 га, Лондон в XIV в. – около 290 га, а подавляющее большинство городов – всего несколько десятков гектаров (Тулон, например, в XIII в. имел площадь 18 га, – меньше очень среднего по размерам современного завода).
Города чаще всего представляли собой остатки античных поселений, в которых жили священники, воины, ремесленники. «Внутри» они состояли из узких улиц, темных, лишенных свежего воздуха и солнечного света, без какого-либо дорожного покрытия. Ведь даже в Париже мостовые появились только в XII веке, после того как власти обязали каждого горожанина замостить улицу перед домом (т.е. «тротуар» состоял из десятков или сотен разномастных «заплаток»). К XIV веку то же самое сделали и жители других французских городов, где в то же время появились и водосточные канавы. Но, например, в Аугсбурге мостовых и тротуаров не было до XV в.
А в VIII – XI вв., да и позже, в смрадном чаду грязных, не мощеных городов, на месте нынешних роскошных и супердорогих мест, вроде Марсового поля в Париже или Вестминстера в Лондоне, была непролазная грязь, слонялись свиньи и другая домашняя скотина (нередко их специально выпускали попастись, чтобы естественным образом избавиться от помоев, выплеснутых горожанами из своих жилищ)12. Чтобы представить себе размеры поселений того времени, достаточно сказать, что холм св. Женевьевы – самый центр нынешнего Парижа – был тогда всего лишь пригородом.
Улицы в городах не имели названий, дома – номеров, а люди – фамилий. Вместо этого на строениях рисовали щиты с красным медведем, волком, полумесяцем, золотым мечом или еще каким-нибудь символом. Тем и отличали. Кроме того, каждый дом как-нибудь назывался. Обычно так же, как и его хозяин. Отсюда и произошла немалая часть нынешних европейских фамилий. Тут мы опять имеем дело с радикальным отличием мировосприятия средневекового человека от современного: вместо бездушных цифр – «личностное» отношение. Каждый дом имел имя собственное, равно как и колокол и даже какая-нибудь темница. Почему? Просто весь мир одушевлен. Что-то (кто-то) в большей степени, а что-то – в меньшей, но ничего не воспринималось всего лишь как бездушный предмет, противостоящий человеку.
Почти всегда ремесленники одного цеха или купцы, торговавшие однородным товаром, жили на одних и тех же улицах, образуя товарищества, – богоугодные братства, имевшие свой устав, хоругвь и покровителя.