Высокая, длинноногая, она могла бы стать балериной, но в детстве танцы её не интересовали, а занялась она ими совсем недавно. Когда я смотрел на финальное выступление её танцевальной труппы, то вспомнил картину, увиденную в детстве – феи, танцующие на руинах пиктской крепости. Да, она могла бы стать идеальной натурщицей для подобной картины, но не для художника Ханса Зацка. Его феи и нимфы были красивы, румяны, веселы, их темные волосы также немного завивались, они казались мягкими и теплыми на ощупь, но тело Сенги мне скорее казалось сошедшим с картин одного из любимых художников Пола – Хуго Хоппенера. Несмотря на свою идеальную стройность (некоторым казалось что ради неё она голодает, что было вовсе не так) её ноги, руки и живот были крепкими и мускулистыми, в ней не было той мягкости, как в картинах Зацка – когда она вставала на носочки, косточки на её щиколотках начинали выпирать и крепкие сухожилия натягивались, как струна. Феи Зацка были мечтательные и нежные, она же, казалось, была даже чуть напряжена, и была полностью сосредоточена на танце, как ритуале, и если нимфы Ханса Зацка казались мне теплыми на ощупь, то от тела Сенги шел настоящий жар, как от девушки с картины Хуго Хоппенера «Tempeltanz». Однажды я брал у Пола пару художественных альбомов, когда писал статью про древние танцы, он согласился сделать мне копии понравившихся страниц. И вот, листая альбом, я наткнулся на серию картин с танцующей девушкой. На предпоследней странице я узнал её – лицо было прикрыто руками из-за нестерпимо яркого света, но я узнал её! Чуть завивающиеся волосы, идеальная грудь и слегка выпирающие ребра. Я узнал её длинные, стройные мускулистые ноги, узнал изгиб ступни и только родимого пятна на лодыжке не хватало.
Глядя на девушку с картины, в своем воображении я невольно дорисовывал лицо Сенги, её яркие светло-зелёные глаза и пухлые губы.
Несмотря на её любовь к живописи, я никогда не делился с ней своими мыслями о том на каких картинах я её вижу. Её любимыми художниками были Дэниел Маклайз, Джозеф Ноэль Патон, Эдвард Артур Уолтон, Николай Рерих и, конечно, Луис Уэйн, так что о немецких живописцах времен не столь давних, но не столь простых, нам не доводилось говорить.
Она, как и я, не была прихожанкой ни нашей местной церкви, ни католической. Её, как и меня, больше привлекало восточное учение адвайты, с тем отличием, что я больше отыскивал параллели учения в европейской мифологии, её же взор порой уходил в сторону неоправданно оптимистического сомнительного нью-эйджа. И в моменты, когда она начинала высказывать эти хиповые идеи, мне хотелось щелкнуть её по носу, чтобы пробудить от наваждения.
Да, наша компания была очень необычна, и может возникнуть вопрос «и как вы все уживались?». Также, как и простые люди, жившие здесь полторы тысячи лет назад! Здесь с древних времен сосуществовали пикты и скотты. Приплывшие с войной германцы оседали рядом с кельтами, руны и огам, рощи Водана соседствовали