Не(о)библия. Лесса Каури

и сильнее застучал хвостом по земле. Земля дрогнула.

      – Гулять хочешь? – покивала Ева. – Сейчас… я тебя отпущу…

      – Э-э, может не надо? – подозрительно поинтересовалась Птица. – Если привязали – значит это кому-нибудь нужно!

      «Змейка», внимательно прислушивающаяся к их разговору, усиленно зажевала хвост и хихикнула.

      Над горизонтом встало золотое зарево, победоносно визжа и хрюкая, пронеслось по небу над их головами и исчезло под изнанкой мира.

      – Нет, это цирк какой-то! – Птица в сердцах выдрала из груди пару перьев. – Шапито!

      – А, по-моему, зоопарк! – задумчиво протянул Отец, оглядываясь. – Давай-ка вернёмся к той трещине на дорожке. Сдаётся мне, оттуда всё началось. Ева, иди сюда!

      – Иду, Деда!

      Девчушка скинула с шеи «собачки» развязанную верёвку и спрыгнула на землю.

      Огромный зверь медленно поднимался, тянул спину со вздыбившейся седой щетиной, торопливо заглатывал любимую конечность и разворачивался в ту сторону, откуда полярным сиянием плыло по небу величие Асгарда. Сделав огромный прыжок, он поднялся в воздух и гигантскими скачками понесся к горизонту, гася звёзды.

      – Пошла жара в хаты, – словно сигарету перекинув хвост из одного угла рта к другому, пробормотала голова с рубиновыми глазами.

      И уже исчезая в волнах Мирового Океана, по-доброму посоветовала:

      – Отец, забирай Альбатроссона с детёнышем и валите отсюда! Пока не поздно.

      Но Отцу слов не требовалось. Подхватив Еву вместе с полами своего длинного одеяния, он резво скакал по камням пляжа, направляясь к разъёму в скалах и покинутой тропке. Птица тяжело поднялась в воздух и полетела впереди, ругаясь на древнешумерском. Перед тем, как ступить на тропинку, Отец оглянулся. Вдали, ясно видимый на фоне погибельного зарева, стремительно рассекал чёрные волны крутой грудью стервятник Нагальфар, спеша собрать свою жатву.

      Песнь пятая: Пред истины лицом