Дети времени. Адриан Чайковски

внес ему это разнообразие. Раздались далекие хлопки, которые он задним числом опознал как выстрелы, – и кто-то пробежал мимо люка с негромкими указаниями, которых он не расслышал. Однако стрелок их уловил и моментально выскочил в коридор, забрав с собой пистолет. Без него в маленькой комнате стало на удивление просторнее.

      Он посмотрел на Лейн, но та смотрела себе на ноги, не желая встречаться с ним взглядом. Оставалась только Нессель.

      – Эй! – начал он.

      – Заткнись, – прошипела Лейн, по-прежнему на него не глядя.

      – Эй! – повторил Холстен. – Нессель, да? Послушай…

      Он думал, что она будет просто его игнорировать, но она мрачно к нему обернулась.

      – Бренджит Нессель, – сообщила она ему. – А ты – доктор Холстен Мейсон. Я читала твои статьи тогда, когда… Еще тогда.

      – Еще тогда, – вяло поддержал Холстен. – Ну, это… лестно, наверное. Значит, Скоулз был прав. Ты и сама классицист.

      – Училась, – ответила она ему. – Потом продолжать не стала. Кто знает, иначе мы сейчас могли быть на месте друг друга.

      Ее голос срывался от эмоций и усталости.

      – Только училась.

      Он вспомнил свои последние занятия – перед самым концом. Изучение Старой Империи когда-то было основой мира. Все отчаянно пытались урвать хотя бы часть древних секретов. Во времена Холстена популярность классицизма упала. К этому моменту стало видно, что грядет конец, стало понятно, что осколков мудрости прежних дней не хватит, чтобы этот конец предотвратить, а еще то, что эти самые древние со своим оружием и своими отходами уготовили им этот надолго отсроченный конец. Изучать этих древних психопатов и восхищаться ими в последние отравленные дни Земли казалось дурным вкусом. Классицистов никто не любил.

      Нессель отвернулась, но он настойчиво окликнул ее снова.

      – Послушай, что с нами будет? Ты хотя бы это можешь нам сказать?

      Женщина покосилась на Лейн с явной неприязнью, но когда ее взгляд вернулся к Холстену, то явно смягчился.