Таганай. Николай Феофанов

ВОТ СПИН ЯК!» – голос говорил эту фразу с особым ударением на последний слог, точь-в-точь, как пару лет назад, в то время, когда Воронов принимал английских купцов в Новгороде. И один из них, надравшись в стельку, требовал разговора с понравившимся ему бакалейщиком Яшкой Захаровым. Воронов ничего не соображал в английском языке, а приезжий купец все требовал и требовал Яшку, постоянно твердя: «Ай вонт спик Яков!» Однако косноязычные выкрики подвыпившего иностранца было трудно правильно понять. Для Воронова он нес какую-то белиберду из четырех слов: «Ай вот спин як!» Позже, когда недоразумение было исправлено, Воронов часто смеялся над запомнившейся ему исковерканной фразой, и частенько твердил ее про себя, когда снова приходилось встречаться с посланцами чужих держав. Но никто другой об этом знать не мог.

      «АЙ ВОТ СПИН ЯК!» – чуть ли не нараспев злобно пронеслось по пространству мозга приказчика, а глаза неведомой твари, за которыми как привороженный все это время наблюдал Воронов, заметно зыркнули, одновременно с произнесением последнего слога.

      Осознание происходящего медленно вползало в его разум. Воронов инстинктивно попятился назад. Неужели, это животное копается в его мозгах! Нет, такого не бывает! Ему снится. Прямо как тот недавний бред с безликими. Это сон внутри сна. А может он по-прежнему в подземной темнице, где-то в пещерах Юрмы? Наверное, ему снова безликие дали выпить «сладкий дурман», наверное, именно так, именно так. Продолжая медленно ретироваться, Воронов наступил сапогом с прорвавшейся подошвой на упавшую ветку ели. Несколько острых иголок впились ему в ступню. Приказчик сморщился от боли, но сжал губы, не издав ни звука. Похоже, что все это явь. Бредовая явь!

      Однако к звукам, которые сейчас всеми возможными способами улавливал Воронов, подмешивался еще один. Занятый глазастым зверем, приказчик не сразу обратил внимание, что уже несколько минут, как он слышит все нарастающее монотонное шипение. Безликие уже где-то рядом, они идут.

      Больше нельзя было терять ни минуты. Собрав все остатки воли в кулак, Воронов стряхнул с себя оцепенение, быстро оценил обстановку, и, продолжая взглядом контролировать расположение желтоглазой твари, сначала не быстрой трусцой, а затем отчаянным галопом помчался сквозь ельник, пытаясь обогнуть скалы чуть севернее, чем первоначально задумывалось, дабы держаться подальше от неведомого провожатого.

      Хруст сухих веток раздался где-то слева. Зверь погнался за ним. Теперь Воронов не сомневался, что хищник двинулся вслед, а не остался в своей засаде, как утром на полянке. Приказчик подхватил с земли внезапно подвернувшуюся увесистую сучковатую дубину и повернулся на звук. Однако сквозь заросли почти ничего не видно. Воронов замер и прислушался. Тварь никак не выдавала своего присутствия. Только шипение. Ах, это гадкое шипение! И больше ничего. Держа в фокусе внимания предполагаемое направление, откуда мог бы начать атаку его сегодняшний старый дружок, Воронов припустил дальше. И снова послышался хруст ломающихся веток и едва различимый топот мягких лап, прыгающих