Я облачился в дежурный костюм, положив заряженный пистолет в правый, боковой карман пиджака. Дальше мы сидели и ждали, не зажигая света и стараясь не шуметь. При этом я устроился с биноклем у окна второго этажа, ожидая телефонного звонка герра Эрфрора. Графиня при свете тусклого ночника (в ее комнате, видимо, исключительно ради светомаскировки, были всегда плотно закрыты оконные ставни и шторы) продолжала, как мне показалось, внимательно изучать розенберговскую муру о протоколах сионских мудрецов, не выходя из все той же спальни, расположенной практически за моей спиной, а Вася, как обычно, отирался на первом этаже, как и положено настоящему русскому солдату – подальше от начальства и поближе к кухне.
В августе дни уже укорачиваются, и к моменту, когда мы с ее высочеством были готовы, и без того тусклое в этот день солнце ушло за горизонт и улицы Каффштайна затянуло вечерней дымкой. Телефон безмолвствовал, и возникшая пауза начинала нервировать. Мне даже казалось, что я начинаю слышать, как тикают ходики, висевшие на стене примыкавшей к кухне столовой, на первом этаже – их звук начинал, чем дальше, тем больше, напоминать, как минимум, кремлевские куранты. Я посмотрел на наручные часы, было уже 19.56. Что-то наш дорогой Руди не торопился звонить, да и обещанный им фургон в пределах видимости тоже не появлялся. То есть пару раз за все время по соседним улицам проезжали какие-то машины, но в нашу сторону они не сворачивали. Как говорили в мультфильме про ведущих следствие Колобков – или что-то случилось, или одно из двух.
И только я об этом подумал, как неожиданно услышал выстрелы и глухой взрыв примерно в той стороне, где был расположен интересующий нас объект. В мой бинокль стали видны сполохи огня (одно из зданий явно загорелось), а над крышами в темнеющее небо потянулся дым. Потом бабахнуло еще несколько тихих одиночных выстрелов. При этом сигналов воздушной тревоги никто не подавал. Блин, что это за дела? Неужели всего в полусотне километров от того самого бункера, где резвился со своей Евой Браун один всемирно известный бесноватый брюнет, неожиданно объявились какие-нибудь партизаны или подпольщики? А если все же объявились – почему этот сраный «резистанс» вдруг начал свое сопротивление именно сейчас и именно здесь? Или в местных лабораториях, по обычной нацистской практике, работали военнопленные, которым именно в этот вечер отчего-то вздумалось сбросить оковы и взбунтоваться? Черт возьми, ну не бывает таких совпадений!! Сказать, что мне все это показалось странным, – значит, ничего не сказать. Скорее я уж был бы готов поверить, что на объекте произошла какая-нибудь авария – короткое замыкание или, скажем, утечка газа. Но какого хрена тогда стреляли?
И почти сразу же, мгновенно похоронив эти мои догадки, в той же стороне ударило еще три одиночных выстрела, на сей раз более громких, похоже, винтовочных. Уже понимая, что происходит что-то, явно незапланированное и даже выходящее из ряда