– Поговорить надо! – буркнула подруга, не глядя на меня. – Через пять минут на школьном дворе. – И она тут же пошла к выходу.
«Двор» – это, конечно, громко сказано. В моей московской школе двор был настоящей спортплощадкой, а тут… Небольшой пятачок с пучками рыже-зеленой травы, ржавый железный турник и две покосившиеся скамейки. Зато черный ход, которым никто никогда не пользовался, образовывал уютный уголок, надежно скрытый от глаз учителей. Двери были заколочены, сквозь ступеньки уже проросла трава. С одной стороны – переход в столовую, через его запыленные мутные стекла утром можно видеть, как дружной гурьбой несутся на завтрак школьники. С другой – окна кабинета биологии, плотно заставленные горшками с цветами.
Именно на этом заброшенном крылечке совершались самые важные дела – звучали первые признания в любви, выкуривалась первая сигарета, перед школьной дискотекой выпивался первый дешевый коктейль из алюминиевой банки…
Надька уже была там. Она положила на прогретую майским солнцем ступеньку свою сумку и сидела на ней, задумчиво разминая длинную сигарету. Я подошла, так же кинула сумку на ступеньку и села на нее. Несколько секунд мы молчали. Краем глаза я видела, что Надькина смуглая рука, держащая сигарету, слегка подрагивает.
– Как дела? – спросила она глухим голосом.
– Нормально, – с трудом сдерживая волнение, ответила я. – А ты как?
– Я? Хреново! – она вдруг превратилась в разъяренную фурию. – А ты и не догадываешься?! – Надька повернулась ко мне, и я увидела, как сверкают ее большие карие глаза. – Спасибо тебе за то, что я больше никогда не увижу Игоря!
– Надь, ну ты же сама знаешь – он занимается незаконными вещами… И никакой он не деятель шоу-биза… – осторожно заметила я.
– Хорошо! Пусть так. Хотя я и не очень-то верю твоему папе, – мрачно сказала она и отбросила сигарету. – Но у нас с ним было все по-настоящему! Он меня не использовал! Он меня… Он меня… Люби-и-ил!
И тут Надька отчаянно зарыдала. Слезы лились водопадом, она яростно хлюпала носом и даже не пыталась успокоиться. Из-за угла появились три девчонки из десятого класса, видимо, решившие покурить. Увидев нас, они мгновенно испарились.
– Надь, ну не плачь, нос распухнет! – сказала я первое, что пришло в голову, и погладила подругу по плечу.
– Нос! У меня вся жизнь под откос пошла! – простонала Надя. – Я ненавижу эту Бетту теперь! Я и раньше ее ненавидела! А теперь еще больше ненавижу-у-у!
– Успокойся, подруга. Ты поступишь в институт и уедешь отсюда. А потом еще скучать будешь по Бетте! – сказала я тоном мамы, которая утешает расплакавшегося ребенка.
Мамин тон подействовал: Надька перестала всхлипывать и подняла на меня раскрасневшееся заплаканное лицо с разводами туши под глазами.
– Да ты даже не знаешь, как мне было тяжело… – сказала она упавшим голосом.
– Расскажи… – тихо попросила я.
Надька еще пару раз