Счастья и расплаты (сборник). Евгений Евтушенко

В ранних двадцатых он был способен на такие задорные строки: «Поведи удалой головушкой, Подыши на чужие края. Эх ты, Русь, стальная зазнобушка, Советская краля моя». Но уже к середине тех же двадцатых Ясный признавался, что временами рука нащупывает револьверный курок. Такое случалось, возможно, и с Михаилом Голодным, который в тридцать первом году написал о случайно уцелевшем полковом жеребце красной кавалерии: «Врангеля гонял он в Крым, К морю припирал барона…» И вот через десятилетие новая встреча с ним: «Что же вижу? В Понырях Конь мой Ходит водовозом! На худых, кривых ногах Не стоит перед начхозом. <…> / Пуля не брала его, Шашка не брала его, Время село на него – Не осталось ничего. / Я подумал: «Что ж ты брат…» – И пустил в него заряд!»

      Какая трагическая перекличка комсомольского поэта с белоказаком Николаем Туроверовым, тоже пристрелившим своего коня. Вряд ли они знали стихи друг друга.

      Восходящая звезда нового поколения советских поэтов, талантливейший, но во многом загубленный Ярослав Смеляков в тех же тридцатых весьма иронично посмеивался над Голодным:

      Не был я ведущий или модный,

      без меня дискуссия идет.

      Михаил Семенович Голодный

      против сложной рифмы восстает.

      Слава Богу, Ярослав не слышал, как один молодой поэт сказал мне о нем самом гораздо хуже: «Как ты можешь дружить с этим старым маразматиком!» Мы не имеем права быть высокомерно жестокими к поэтам, пережившим страшное время, которое все-таки минуло нас, и судить их только с сегодняшней точки зрения. Нужно справедливо анализировать их, но обязательно спасать от забвения все лучшее, что они написали.

      На мое счастье, я случайно нашел в 1941 году крошечную книжку Михаила Голодного, кажется, в синем ледериновом переплете и сразу и навсегда влюбился в гениальное, на мой взгляд, стихотворение «Верка Вольная».

      Верка Вольная

      Верка Вольная —

                коммунальная женка, —

      Так звал меня

                командир полка.

      Я в ответ

                хохотала звонко,

      Упираясь руками в бока.

      Я недаром

                на Украине

      В семье кузнеца

                родилась.

      Кто полюбит меня —

                не кинет,

      Я бросала —

                и много раз!

      Гоцай, мама,

                да бер-би-цюци!

      Жизнь прошла

                на всех парусах.

      Было детство,

                и я была куцей,

      С красным бантиком в волосах…

      Гоцай, мама,

                да веселее!

      Горечь детства

                мне не забыть.

      Никому

                любви не жалея,

      Рано я научилась любить.

      Год Семнадцатый

                грянул железом

      По сердцам,

                по головам.

      Мне Октябрь

                волос подрезал,

      Папироску поднес к губам.

      Куртка желтая

                бараньей кожи,

      Парабеллум

                за