– Я тоже задавал себе этот вопрос и достаточно быстро нашел на него ответ. Я знал, что Леня Скобцов все еще работает в органах, вот и решил, что это он просветил моего сына. Леонид ведь тогда, после неудачного обыска, опять-таки не мог успокоиться и все пытался на чем-нибудь подловить меня, чтобы уличить в пособничестве уголовникам. Но я вел себя очень осторожно, и он в конце концов остыл. Выходит, что не совсем!
– Да, теоретически это вполне возможно – что информация пошла от Скобцова. Только интересно, зачем ему вдруг понадобилось подставлять вас перед сыном спустя столько лет? – размышляла я вслух. – Тем более он же не мог знать наверняка, что вы забрали драгоценности.
Степанов развел руками:
– Если б я знал! Наверное, он просто решил досадить мне… и, надо сказать, у него это получилось. Разговоры о том антикварном деле у нас дома не замолкали. Лида перед смертью попросила раскрыть ей правду, и я не смог ей солгать и просто промолчать – тоже. Она мне напомнила, как в 90-е годы я пообещал принести домой кучу денег, как что-то прятал в письменном столе, и я… раскололся.
Я быстро уточнила:
– Ваш разговор никто не мог услышать?
– Нет, мы тогда были дома вдвоем, но я все-таки потом перепрятал антиквариат подальше. После смерти жены сын вновь начал досаждать мне своими вопросами. И самое обидное – Константин, по долгу службы обязанный блюсти закон, даже и не думал меня осуждать! Он не раз заверял меня, что поступил бы так же. Не дай бог ему оказаться на моем месте! – Степанов от злости сжал кулаки. – А еще сын сообщил, что он не понимает, почему я до сих пор не реализовал ценности, и предложил самому заняться этим. Мол, ему нужна отдельная квартира и новая машина, а на деньги, вырученные от продажи царских побрякушек, все это легко можно будет купить. Я на это не повелся и сказал – мол, мечтать невредно. Костя остался при своем мнении, я – при своем. Продавать антиквариат в мои планы не входило. По моему твердому убеждению, и золотой футляр для молитвослова, и песочные часы должны были вернуться в наш музей.
Я подумала: если бы Степанов так уж сильно хотел все вернуть, за двадцать-то лет он нашел бы какой-нибудь способ и передал ценности музею! В конце концов, отправил бы бандероль почтой. Хотя… в этом случае не было никаких гарантий, что человек, открывший посылку, не оставил бы ее содержимое себе.
– …После этого разговора с сыном я принял предложение дочери переехать к ней в Калиновку. Антиквариат перекочевал со мной. Арина отвела мне две комнаты в новом двухэтажном особняке. В одной я оборудовал библиотеку, а в другой – спальню. Мне не составило особого труда обустроить там тайник. Дочь до поры до времени даже не заикалась о том, что я, возможно, являюсь хранителем клада. Но месяца три-четыре тому назад у нее начались проблемы в бизнесе, и она принялась как-то слишком уж откровенно намекать на то,