Мученически вздохнув, Темре направился к двери. Похоже, ему предстоит разнимать родственников, что-то насмерть не поделивших, – с перспективой, что обе заинтересованные стороны после этого на него же и обидятся. Или утихомиривать агрессоров из чужого клана, а потом те, как водится, попытаются его подстеречь и прирезать.
И хотелось бы потихоньку пройти мимо, но отец на смертном одре завещал не бросать родню в беде, к тому же Темре одолевало любопытство: что там стряслось, если вещи, на которые в обычной обстановке ни у кого рука не поднимется, летают из окон?
На первом этаже, у подножия темной и страшной, как челюсть хтонического чудовища, деревянной лестницы, толпились дети и старухи, тут же сидел на стуле дядя Гувше, прижимал к разбитой голове окровавленное полотенце. Его лицо тоже было перемазано кровью, вислые седые усы слиплись в сосульки.
– А вот и наш очужевец явился! – каркнула одна из старух, всплеснув руками; ее заштопанная серая шаль колыхнулась нетопырьими крыльями. – Вспомнил про нас, честь-то какая…
– Здравия вам, родичи! – вежливо поприветствовал их Темре. – Что здесь творится?
– Ты ж у нас образованный! – вместо ответного приветствия буркнул Гувше, сердито сверкнув подбитым глазом. – Пойди, урезонь суку!
– Какую еще суку? – озадаченно уточнил убийца наваждений.
– Венгоскую, краба ошпаренного!
– Тебя ж всему выучили, деньги на крабов помет перевели!
– Когда надо, тебя никогда здесь нет и не дозовешься!
– Тебе же венгосы теперь роднее своей родни!
– Ничего не понял, – констатировал Темре, когда они все выдохлись и умолкли.
– Да где тебе понять, ты ж у нас образованный! – едва ли не с ненавистью повторил дядя Гувше, отняв от раны и воздев над головой багровую от крови тряпку. – Витаешь в этих самых… Как их там называют, я в этой вашей культуре не знаток… Иди, говорю, усмири эту суку бешеную – может, она тебя послушает, зря, что ль, учился!
– Она же там людей убивает! – внесла лепту старуха, похожая на побуревший кочан капусты, и благим матом запричитала: – Ох, убиваи-и-ит наших родненьки-и-их, ох, совсем погуби-и-ит!..
Под аккомпанемент ее стенаний Темре поднялся по лестнице, предварительно определив ситуацию как «все тут спятили». О, как он понимал тех, кому хочется поубивать его родственников… Когда умирающий отец просил не бросать их без помощи, надо было неопределенно промолчать, а он связал себя обещанием.
На втором этаже несколько женщин возмущались венгоской распущенностью, бросая опасливые взгляды на содрогающийся от топота и ударов потолок, а на лестничной площадке кто-то лежал, не подавая признаков жизни. Мужчина или парень, Темре взглянул мельком и не узнал, кто это: лицо пострадавшего напоминало битый гранат.
Задерживаться