Русский спортивный дискурс: лингвокогнитивное исследование. Е. Г. Малышева

Если следовать логике рассуждений М.М. Бахтина (еще не употреблявшего соответствующий термин, но увидевшего суть явления), то в этом случае можно, вслед за современными исследователями, констатировать, что дискурс – это «коммуникативно-прагматическое событие социокультурного характера» [Алефиренко 2002: 104], это своеобразное семантическое единство языковой формы, знаний и коммуникативно-прагматической ситуации, это социальная деятельность людей, в которой ведущая роль принадлежит когнитивным пространствам общающихся [Алефиренко 2002: 101–102], это «устойчивая, социально и культурно определённая традиция человеческого общения» [Силантьев 2006: 9], наконец, «это система коммуникации» [Шейгал 2004: 12].

      Приведенные определения, на наш взгляд, являются в целом справедливыми, поскольку в них отмечены онтологические черты исследуемого понятия, но при этом неоперациональными, то есть чрезвычайно широкими по содержанию (особенно последнее из них) и потому трудно применимыми в условиях описания конкретного типа дискурса.

      В.В. Красных, основываясь на воззрениях ван Дейка, А.Е. Кибрика, Ю.Н. Караулова, выработала следующее определение дискурса, в котором подчёркнута двойственная природа данного феномена и детерминированность речемыслительной и текстопорождающей деятельности разного рода внелингвистическими факторами: «дискурс есть вербализованная речемыслительная деятельность, понимаемая как совокупность процесса и результата и обладающая как собственно лингвистическим, так и экстралингвистическим планами» [Красных 2003: 113].

      Для нас едва ли не более важным, чем само определение В.В. Красных, оказывается ее комментарий к данной дефиниции: «Дискурс имеет два плана – собственно лингвистический и лингвокогнитивный. Первый связан с языком, манифестирует себя в используемых языковых средствах и проявляется в совокупности порождённых текстов (дискурс как результат). Второй связан с языковым сознанием, обусловливает выбор языковых средств, влияет на порождение (и восприятие) текстов, проявляясь в контексте и пресуппозиции (дискурс как процесс)» [Красных 2003: 114].

      Итак, учитывая эти и другие[7] существующие дефиниции термина «дискурс» и разделяя представление о том, что «без опоры» на это понятие «невозможно адекватное разрешение традиционной лингвистической проблематики» [Манаенко 2009: 34], выработаем релевантное нашим представлениям определение дискурса и примем его в качестве рабочего.

      Итак, в данном исследовании под дискурсом предлагается понимать процесс тематически обусловленного общения, детерминированного социально-историческими условиями, специфика которого отражается в совокупности текстов (в широком – семиотическом[8] – понимании этого термина), характеризуемых концептуальным, речежанровым и прагмастилистическим своеобразием.

      Нам близка также позиция Е.И. Шейгал, считающей, что дискурс имеет реальное и потенциальное (виртуальное) измерения. В реальном измерении дискурс – это «поле коммуникативных практик как совокупность дискурсных