Негритенок на острове Шархёрн. Ганс Ляйп

себя хорошо, то тебе тоже.

      – На Шархёрн?

      – Да, мы хотим искать Куби, негритянского мальчика, слугу капитана. В своей трогательной привязанности к мальчику он умолял нас найти его, так как сам уже не может это сделать. Да, он уже не может, и теперь мы должны сделать все, что есть в человеческих силах.

      Удрученный, передвигаясь на цыпочках, я собрался. Двумя этажами ниже, в большом пустом помещении теперь лежал иностранный капитан, и он был мертв.

      С замиранием сердца я прокрался мимо двери вниз. Через приоткрытую дверь я увидел мерцающие свечи, и девочка постарше, Мике Теерштиккен, дочь фермера, вышла и сказала:

      – Господин пастор, я зажгла ему благодатные свечи для блаженства его души, потому что все забыли это, даже господин Майзерих, и я не верю, что он тот, кто должен явиться, как об этом сказано в Писании!

      Чуть позже мы снова уселись в громыхающую повозку и направились через ватты в направлении шархёрнского бакена. Впрочем, бакен нельзя было увидеть, потому что воздух был мглистый от моросящего дождя. У нас было всего семь повозок, и, как в тот раз, решил Брёзель, «истребитель язычников» и я снова были вместе, только теперь я, слава Богу, сидел на козлах, рядом с управляющим, который держал в руках вожжи. Шпиц Алекс сидел возле Брёзеля. Как будто мы были немного чужими друг другу, собака и я.

      Собственно, и сенатор Хуземанг должен был занять место в нашей повозке. Но он остался дома, поскольку простудился вчера, что не удивительно с его домашними туфлями. Восхищение им было искренним, потому что высокопоставленный господин так энергично и не щадя своего здоровья действовал в спасательной операции. Впереди ехал верхом на своей лошади молодой местный фермер. Он должен был служить для нас, так сказать, лотом и лоцманом в пути, пролегавшем через ручьи на низменности и между плывунами, которые при постоянной изменчивости дна не могли быть обозначены никакими вехами. На шлепающей по воде лошади он бодро скакал с компасом в руке.