И всё-таки Ник очень особенный. Я вырвалась из благополучных, основательно поднадоевших стен и заботливых объятий классного парня, который, кстати, когда мы в последний раз разговаривали по телефону, очень просил меня успеть на последний автобус, и вот, я в его городе, смотрю на живые картины и пытаюсь найти себя в зеркале. Мы не ведём светских бесед за бутылкой дешёвого пива, и этого мне достаточно, чтобы снова почувствовать себя свободной, живой, как эти кислотно-яркие плавающие пейзажи на стенах. Он особенный, потому что отказывается, как все остальные, видеть во мне ребёнка, напоминая, что никто не обязан обо мне заботиться. Он безответственный, такой же, как я, и мы впервые по-настоящему только вдвоём.
Я ничего не смыслю в наркотиках. Знаю только, что проглочу, занюхаю и скурю любую дрянь, если мне подсунет её человек, которому я хоть немного доверяю. Я из тех, кто гонится за ощущениями, как за главной и единственно возможной жизненной добычей, и не хочет верить в страшные сказки, которыми нас кормит система. Но не буду брать на себя слишком много: возможно, я дерьмовый нонконформист, много говорю и ни черта не делаю, просто живу себе, упарываюсь тем, что удаётся достать, да так, чтобы система не пронюхала о моих невинных увлечениях. Быть хорошей девочкой – не такая уж проблема, если у тебя есть ямочка на щеке, тонкий детский голосок и возможность периодически заниматься сексом. В моей погоне за ощущениями он занимал главное место до знакомства с наркотиками. А потом… с некоторыми из моих парней было бы интереснее даже просто напиться.
Все убивают себя, как им нравится. Вот я стою под душем, и за пять минут поговорила с десятком людей в моей голове, а я всего-то навсего хлопнула офигенно крепкого чая. Рецепт чифиря доступен даже ребёнку дошкольного возраста, а действует эта гадость почти как фен.
Ник быстро увлекается. Я говорю ему: «Зачем ты рассказываешь мне, как круто нюхать? Принеси мне это дерьмо и тогда я буду знать». Он всё так же лихорадочно блестит глазами, но, если честно, они красные, и выглядит он не очень. Амфетамин у нас обоих случился раньше марки. Иначе он не говорил бы мне о жалком порошке со взглядом, не выражавшим в тот раз ничего, что могло бы мне понравиться:
– Ты должна это попробовать! У тебя столько энергии, кажется, что ты можешь всё. Сука, я не спал двое суток, бухал и нюхал, а потом Саня говорит ехать к тебе, но это так охеренно, а ещё постоянно хочется трахаться. Не можешь думать ни о чём другом. Я бы хотел понюхать с тобой.
Мы нюхали, в один из тех раз, что были не вдвоём, трахаться никому не хотелось, и слава Богу.
Я всегда говорю: «Хватит, я не хочу слушать о наркоте. Я знаю, что она тебе нравится. Ты знаешь, что она понравится мне тоже, так что не говори,