Звездное поле = Йолдызлы басу. Мирза Мухаммат

причинённой в годы репрессий его роду, родственникам, односельчанам, М. Мирза обращается к образу лошади – Турайгыра, отнятого во времена кровавых событий у своих хозяев. В татарском фольклоре конь известен как самый важный атрибут юноши, символ храбрости, семантическая схема, восходящая к эпохе древних гуннов. В сказках потерявший коня юноша обречён на несчастья, в народных песнях поётся «крыло мужчины – конь», в пословицах конь уподобляется мужскому сердцу («В сердце мужчины сидит осёдланный конь»). В структуре поэмы образ коня превращается в образ, символизирующий жизнь деревни, племени, народа, мужчин, являющихся опорой страны. Кроме того, автор, не ограничиваясь традиционными значениями, превращает его в многоуровневый символ, прочитывающийся как национальная стойкость, истинная вера, так образ коня приобретает национальный колорит. Таким образом, судьба человека и нации рассматривается в историческом контексте, поэт обращается к прошлому, проводит параллели между прошлым и настоящим. «Турайгыр», наряду с описанием тридцатых годов, ориентирована на подтверждение свободы мысли, национальной стойкости в памяти отдельного человека и нации в целом, которая актуальна в любое время, в каждую эпоху.

      Поэма своеобразна и в поэтическом аспекте. В начале поэмы автор использует своеобразный поэтический приём – повторение риторических вопросов с целью создания состояния неопределённости. Кроме того, в тексте авторская позиция выражается через иносказания посредством символических образов и своеобразных тропов. В поэтическом плане он ассоциируется со стихотворением М. Джалиля «Варварство». Таким образом, трагедия села, односельчан, как результат общественно-политических событий тридцатых годов прошлого века, отождествляется с трагедией войны, которая разрушила миллионы человеческих судеб.

      Образ вороны, являющийся символом тех, кто вверг в трагедию невинных людей, раскрывает субъективное содержание, дающее оценку идеологии того времени, общественно-политическим событиям, проводимым в тридцатые годы: «В траве застыл лихой Турайгыр, / Клюют вороны очи коня. / Вступает перевёрнутый мир / На новый путь, безбожьем звеня».

      Схожая картина прослеживается и в поэме «Не повторится никогда». Поэт не ставит целью подробное описание военных событий, на передний план выводит чувства, возникшие под влиянием военных событий. Лирический герой с горечью вспоминает: «Нам обещали то, что никогда / Не будет больше войн в стране моей, / Но, видно, вечно будет жить беда, / Коль мы сто лет не знаем мирных дней», так чувство горечи доводится до трагедии. Интертекстуальность в поэме устанавливает игровой диалог с творчеством Тукая. Образ ворона, который «чью-то кисть в гнездо несёт, готовя воронятам страшный пир», ассоциируется с «чёрным вороном с бочки» Г. Тукая. С одной стороны, он символизирует тоталитарную систему, с другой стороны, в контексте прочитывается в значении войны, приводящей тысячи людей к смерти: «Знать, долго будет ворон пировать, / Коль «красной