Итак, мама все еще идет одна по лесу. К вечеру мороз усилился, подул ветер, нагнал черных туч и вконец перепугал одинокую женщину в тягостях. «Надо продвигаться быстрее, – приказывала она себе. – Хоть бы успеть до темноты в Шишкину доползти. Там переночую, а уж завтра, Бог велит, буду дома». Неожиданно белым пухом повалил снег, впереди ничего не стало видно, только одна белизна кругом. Тут останавливаться нельзя, в таких случаях можно у родного дома закружиться и заплутать. Хорошо, что до деревни рукой подать. Неожиданно деревня стала подавать свои житейские зимние звуки: скрип полозьев саней, цоканье копыт лошади, визг пилы.
Ей хотелось распрямить спину, а еще лучше – лечь, она уже видела, что живот опустился низко. А вот и огни старошишкинских избенок. Она неторопливо занесла себя и свою ношу в дом. В печи трещали дрова, было тепло и уютно. Сразу после ужина ей нестерпимо захотелось спать. Ночью ребенок начал вести себя беспокойно, видимо, просился в этот мир. Какое-то время сон не шел, и она стала перебирать в памяти женские имена: «Если будет девочка, то назову ее Руфой или Розой». С именами другой половины человечества не успела определиться, ее свалил сон.
Утром к ней обратился с просьбой Тихон:
– Лиза, подлатай мне сеть. Давно на тебя надеюсь. Ну-ка, щука крупная ушла, сеть всю испортила, зубы у окаянной острые.
Мама охотно взялась за эту работу, она была когда-то для нее привычной. Все рыболовецкие снасти знала, но обнаружила, что руки ее загрубели и отвыкли от женского дела.
Вскоре спина и низ живота нестерпимо заболели, и она беспокойно заходила по избе. Родившая к тому времени девять детей Матрена бегом помчалась в колхозную контору за подводой. Враз к дому подъехала лошадь, и будущую мать срочно посадили в розвальни. Ее повезла бойкущая молодая женщина, и тоже Лиза. С перепугу она быстро погнала лошадь, ударив ее вожжами.
– Ничего, Лизуха, не бойся, не стрясу, так далеко увезу. Зимой люди крепкие рожаются.
Лошадь понеслась во всю прыть и на повороте к Ленску вымахнула маму в сугроб.
Лиза повезла беременную сразу в медпункт, в котором была родильная комната. Рожениц там не было. Акушерка Роня, эвакуированная из Ленинграда, да наша односельчанка Татьяна Константиновна, санитарка, тихо беседовали у натопленной печки. Маму еле-еле ввели и сняли