– Не только урожая, но и от их доходов по части ремесел.
– Но у них остается весьма немало.
– Конечно. Я вообще считаю, что если бы бароны уменьшили аренду, то на круг они получили бы больше.
– Это как?
– А вот так. У баронов крестьяне предпочитают обрабатывать небольшие клочки, так как если увеличится надел, то сразу увеличится и арендная плата, и у крестьян опять фактически останется только на прокорм, поэтому им и невыгодно возделывать большие участки. Зачем, если практически все попадет в закрома барона, причем вне зависимости от того, урожайный год или нет? У меня ситуация другая. Хочешь возделывать один надел – ради бога, возделывай, отдай пятую часть – и остальное тебе на прокорм. Хочешь больше? Нет проблем, вот тебе больший надел, ты опять отдашь пятую часть, и не больше. Год урожайный – ты отдашь больше. Не уродила земля – меньше. За этим строго следят старосты. Попался на обмане – не обессудь.
– Как-то легко все у тебя.
– Ну не так уж и легко. Одна только затея с банями и введением в обиход мыла едва не подвигла людей на бунт. Спасибо падре и его единомышленникам: вразумили народ.
– А стоило ли заставлять людей еженедельно мыться в бане, да еще постоянно пользоваться мылом? Оно как-никак денег стоит. Ну не хотят, так пусть ходят грязными.
– Твоя ошибка в том, что ты считаешь, что во мне все еще сидит та брезгливость к грязи, которую я принес из прошлой жизни. А ведь это не так. Грязь – это болезни, язвы, коросты, кровавый понос, наконец. Знаешь, ведь у меня на землях от болезней умирает гораздо меньше людей, чем в других местах. Благодаря чистоте, буквально насажденной им, смертность среди детей очень низкая. А ведь в других местах чуть не половина детей умирает во младенчестве. Конечно, в этом немалую роль играет и то, что я правдами и неправдами тащу сюда лекарей, которые здесь становятся уважаемыми людьми. – Поймав ироничный взгляд купца, Андрей нехотя поправился: – Хорошо, отношение к ним здесь пока мало чем отличается от того, как к ним относятся в других землях, но отличается, и в лучшую сторону, а это уже немало. Главное, что процесс пошел и священники трудятся в этом направлении. Ладно, мы прибыли.
Заметили их еще издалека, а потому в воротах частокола, огораживающего промзону, их встречал сам староста в окружении других мастеров.
– Здравствуйте, милорд, – чинно поклонившись, приветствовал его Грэг. Остальные также поспешили отбить поклоны, оглашая окрестности приветствиями, вот только у них они были пониже и подобострастнее, – ну что же, они не старосты и не вассалы.
– Здравствуй, Грэг. Здравствуйте, мастера, – не преминул он выделить старосту. – К каждому из вас я обязательно подойду и переговорю отдельно. Пока же переговорю со старостой. Поэтому возвращайтесь на свои рабочие места. Мастер Бон.
– Да, сэр.
– Вот, наш уважаемый купец Белтон хочет переговорить с вами отдельно. Эндрю, это мастер-стекольщик Бон. Так что можешь начинать его терзать,