По «мерсу» больше не стреляли из бойниц в контейнерах. То есть из бойниц вообще не стреляли – Ашот постарался, не иначе. Кстати, куда он делся?
А вот куда. Выскочив из «хаммера», толстяк ни много ни мало решил захватить бандитский грузовик. Он взобрался на подножку и теперь дергал ручку дверцы, подставив спину всем кому только можно и нельзя. То есть Дану можно, Марише и команде Равиля – тоже, а вот остальным лучше не давать шанса пристрелить доставщика.
Товарищу нужна помощь. Данила выскочил из-за «мерса» и, держа на прицеле морские контейнеры, кинулся к Ашоту. Слева, за поваленными тополями у забора, кто-то был, и этот кто-то целился в Дана. Дан направил на деревья автомат и, уже дернув спуск, понял, что с балкона соседнего дома его внимательно рассматривают в оптику, и палец выбирает свободный ход, и…
Вот-вот пуля вырвется на свободу и разнесет на куски череп Данилы.
Не успевая, он все же попытался перенаправить автомат на балкон, где сверкнула в свете «фейерверка» стекляшка. И конечно же он опоздал!..
Зато успела Мариша. Девушка полоснула очередью по окнам дома. И попала.
Резко развернувшись, Дан потерял равновесие, рухнул на асфальт – и очень вовремя. Ибо воздух там, где он только что был, продырявили горячие злые шершни. Он так себе представлял пулеметные пули – шершнями. Дурак, сам виноват: выскочил аккурат под прожектор, и защитники острога приняли его за бандита.
Кровь стучала в висках отбойным молотком. Дан на спине пополз к грузовику, до которого оставалось всего ничего. Ашот все дергал ручку, покраснев от напряжения, полный решимости выцарапать водилу из кабины. Того самого водилу, который таращился на Дана из-за паутины колючей проволоки, заменившей лобовое стекло. И не просто таращился, но и навел пистолет.
– Черт! – только и выдавил из себя Данила. В грудь его будто залили кислоты или засыпали раскаленных углей. Это все от переизбытка адреналина. А через мгновение, когда водила выстрелит, в голове у Дана будет переизбыток металла.
Но Ашот таки умудрился выдрать дверцу, что называется, «с мясом». Он схватил бандита за руку с пистолетом, пуля ушла в сторону, выбив из асфальта рядом с Даном пучок искр. И на этот раз Дан помянул не черта, но использовал более взрослые выражения.
А через мгновение из кабины выпало безжизненное тело – это Ашот сломал водиле шею.
– Брат, залезай, прокатимся! – Толстощекое лицо прямо-таки светилось от предвкушения опасной гонки.
Со стоном Данила оторвался от горизонтали и вскарабкался на подножку:
– Подвинься, я поведу.
– Ну