Какая-то неясная угроза заставила меня сделать еще один небольшой шажок к коридору, и я разозлился – чтобы МЕНЯ выжили из собственной комнаты?!
Я всегда отличался ослиным упрямством – по словам родителей, – а собственные слабости ненавидел, как личного врага. Поэтому пулей влетел обратно. Изо всех сил пнул рюкзак и с яростью прошипел:
– Место, слышишь?!
Старался я зря. Естественно, рюкзак оказался обычным рюкзаком, а я почувствовал себя полным кретином.
Я еще шире распахнул обе оконные створки, жадно вдохнул прохладный ночной воздух и криво улыбнулся: вот что значит – идти на поводу у других! Тащиться в дурацкий поход, когда обычно самая дальняя моя прогулка – наш парк.
Я угрюмо усмехнулся: вот в предвкушении завтрашней вылазки нервишки и пошаливают. Надо же, даже воображение заработало на полную катушку, не зря я столько фантастики проглотил…
Заснуть не получалось. Я ворочался в постели, подушка в жизни не казалась такой комковатой. Чуть ли не впервые я обратил внимание на лунный свет. Раньше как-то не замечал его, а тут…
Необычайно яркий, холодный и странно тревожащий. Привычная комната вдруг стала совершенно чужой. Знакомые вещи и мебель выглядели враждебно, словно были перенесены сюда из какого-то другого мира.
Я не хотел присматриваться. Старательно зажмуривался, но, забывшись, вновь и вновь таращил глаза на письменный стол или книжные полки. И мне казалось, что они излучают свой собственный свет, мрачноватый и неприятный.
Блеклые светлые квадраты, будто живые, ползли по полу и по стенам. Нахально взбирались на постель и жалили в лицо, заставляя меня все глубже и глубже забираться под одеяло.
Наконец, нервы не выдержали. Я подбежал к окну и наглухо задернул тяжелые шторы. Комната сразу погасла, я успокоился и уснул.
Кажется, уснул.
И сейчас не могу сказать – ЧТО это было.
Я спал и даже во сне понимал, что нахожусь в своей комнате – и оказался там не ОДИН. Чужое присутствие ощущалось все сильнее и вскоре стало совсем нестерпимым.
Я попытался проснуться, открыть глаза – и не смог. Что-то давило на меня, виски ломило, вдруг затошнило, и я тоненько заскулил от страха.
Самое страшное, что я отлично слышал это трусливое поскуливание, сознавал – оно мое, и все равно, не мог поднять веки. Они как свинцом налились.
Почему-то казалось: ломились именно в мою голову, в мой мозг. Ломились бесцеремонно и нагло, не считаясь ни с чем.
Меня пытались вскрыть, как консервную банку!
Потом нажим уменьшился, стал мягче, но опаснее. Я почему-то твердо знал: кто-то ждет, пока я расслаблюсь. Стоит мне перестать держать оборону, и…
Все это время я прекрасно понимал, что мой кошмар – просто сон. Обычный сон. Что на самом деле я нахожусь в своей комнате, в собственной постели, а рядом, за стеной, спокойно спят папа и мама. Что, естественно, никого