Мои друзья, как и я, тяготились постоянным вниманием к моей персоне, тем более, что они на этих прогулках выглядели, как молодая пара, которая катает коляску с ребёнком. Теперь изменилась и вся концепция наших прогулок. Раньше мы вальяжно вышагивали по двору, чтобы показать себя пацанам, привлечь внимание девчонок, найти себе развлечений на вечер. Сейчас всё было в точности до наоборот. Мы не хотели никого видеть. Я комплексовал из-за своего теперешнего состояния; они комплексовали от того, что находясь со мной, тоже становились как бы немного неполноценными. Ввиду этих причин мы практически перестали гулять вместе. Я делал это один рано утром и вечером, когда уже темнело. Тем более я уже научился самостоятельно спускаться на коляске по ступенькам и мог гулять один без посторонней помощи. Труднее всего, было забраться на крыльцо, на лестничный пролёт до лифта, или перескочить через бордюр. Молодость и жажда быть самостоятельным заставили меня изловчиться и применить все силы, изобретательность и сноровку, которые во мне были на тот момент.
Пандусов ни на крыльце, ни в подъезде не было, поэтому я придумал свой способ подъёма. Я подъезжал сбоку к высокому краю крыльца, слазил с коляски, закидывал её на крыльцо, а потом, подтянувшись на руках, залазил сам. Затем, из положения полулёжа я открывал дверь в подъезд и заползал туда, волоча за собой коляску. В подъезде было проще, там были перила, уцепившись за которые, я словно обезьяна по лиане очень быстро забирался на пролёт, где был лифт. Сложность заключалась лишь в том, что приходилось тащить за собой эту чёртову коляску. Иногда, мне везло, и моё возвращение домой совпадало с возвращением кого-то из соседей мужчин. Они охотно помогали мне миновать многих трудностей подъёма. Честно говоря, я не очень любил, когда мне кто-то помогал, поэтому, в конце концов, стал высматривать, чтобы во время моего возвращения никого из соседей не было в поле зрения.
Со временем, Жека и Макс стали заходить ко мне всё реже. Еле заметный дискомфорт в наших отношениях, постепенно увеличивался. Наше общение с некоторых пор перестало быть полноценным. Что могло быть между нами, кроме пустых разговоров за банкой пива. Даже в этих разговорах мы избегали основной темы, которая так трогала и объединяла нас раньше. Мы не могли разговаривать про девчонок, обсуждать своих новых знакомых, строить планы, делиться откровениями о сексуальных похождениях. Точнее, они – то могли и делали это поначалу с удовольствием, пока не заметили, что эта тема сильно меня напрягает. Конечно, они были полноценными молодыми пацанами в самом соку, а я несчастный инвалид у которого до армии было всего две девчонки. ДВЕ! И на этом можно было ставить точку. После посиделок со мной, они бежали к своим пассиям, а я оставался один в своей коляске перед пустым столом.
Иногда скрытое напряжение между нами выливалось в откровенные перепалки. Так, во время очередной пьянки, Макс закурив, протянул мне пачку, забыв, что я завязал.
Да! Я, заядлый курильщик, бросил курить в один из самых тяжёлых периодов