– Разумеется.
– В таком случае, у нас больше нет вопросов, – он взглянул на визитку, лежавшую на столе, – Яков Самуилович, я б попросил вас завтра зайти к нам и еще раз повторить свои показания. Заодно прихватите заключения экспертов или что там у вас есть…
– Естественно, – Яков Самуилович поднялся, – а вы, Михаил, мужайтесь. Возникнут проблемы, звоните.
Милиционеры тоже поднялись.
– Михаил Андреевич, с вами осталась одна неприятная формальность – надо съездить в морг и опознать тело.
– Да-да, конечно, – Мише было все равно, куда ехать, лишь бы поскорее все закончилось и он остался один. До сих пор дух жены будто еще обитал в квартире, что делало обретенную столь странным образом свободу какой-то ненастоящей.
На следующее утро дух материализовался, причем, без всякой мистики. Правда, теперь жена не возмущалась, не задавала вопросов и не требовала никаких объяснений – она спокойно лежала в своей новой, обтянутой красной материей, «постели», закрыв глаза и скрестив руки. Миша поймал себя на мысли, что такая она нравится ему гораздо больше.
…Но ведь это нонсенс, когда мертвый человек оказывается ближе живого! И не какой-нибудь враг, с которым борешься всю жизнь и наконец побеждаешь, а тот, кого любишь… любил… Миша задумался, что же это за странное чувство, имеющее столь непредсказуемые проявления? Наверное, действительно, для каждого оно выглядит по-своему и проявляется по-своему. Он попытался понять, почему, вообще, решил назвать его любовью? Только потому, что они жили вместе?.. Но так ведь было не всегда.
Когда-то они вместе только работали… и наблюдали друг за другом. Это происходит непреднамеренно, если ежедневно сидишь за соседними столами в огромной комнате. Тишина, только шуршат кальки и кто-то изредка проходит в кабинет главного технолога; потом возвращается обратно, и снова тишина. А после обеда так не хочется думать о техпроцессах (особенно весной, когда сосульки свешивают с крыши свои сопливые носы)!.. Тогда поворачиваешься и, вроде, смотришь в окно, а на самом деле косишь глазами на соседку, которая тоже делает вид, что в мире нет ничего интереснее тающих сосулек…
А еще ему постоянно выпадало поздравлять ее с Восьмым марта. Сначала это были мягкие зверушки, обитавшие в ближайшем магазине, и дежурный букетик мимозы. Но однажды ему надоела убогая традиционность, и тогда появилась небесно-голубая чашка с розовыми разводами. Каждый раз, когда соседка заваривала кофе, ему казалось, что их уже связывает нечто общее. Ему вдруг понравилось делать ей подарки, и на Новый год, и на Первое мая… жаль, что тогда еще не узаконили такой откровенный праздник как День Святого Валентина…
А еще они вместе ехали с работы. Правда, она жила ближе на целых две остановки, но это неважно – главное, можно было не делать вид, будто случайно оказался в том же троллейбусе – все и так выглядело естественно, даже для них самих.
О