– У нас дома есть аптечка. Не переживай, я о себе позабочусь. Спокойной ночи. И… спасибо. Как бы там ни было, ты спас меня.
Сую пакет ему в руки и разворачиваюсь. Ваня берёт меня за руку.
– Нина. – Окидывает меня выразительным взглядом. – А если твои увидят?
Вздрагиваю: если мама решила дождаться меня, то вряд ли будет в восторге от моего вида. Ваня кивает:
– Я найду тебе что-нибудь.
Отпирает дверь и ныряет в черноту квартиры, загорается свет, и я медленно прохожу в прихожую. Знакомый с детства запах Ваниной квартиры окружает меня, я словно вновь погружаюсь в прошлое. Сосед тщательно прикрывает дверь, щёлкает замок. Ваня торопливо идёт в комнату. До меня доносится его напряжённый голос:
– Хочешь принять душ?
Ёжусь, ощущая себя неловко, но киваю:
– Хорошая идея.
Он выходит навстречу, суёт мне в руки трикотажные шорты и футболку.
– Тебе должно подойти. Всё чистое.
Киваю и разворачиваюсь в сторону ванной комнаты. Забота соседа приятна, но ощущение неловкости не покидает. Может, дело в том, что он видел меня полуголой, да ещё в такой жуткой обстановке. Вздыхаю, обхватив себя руками, закрываю глаза и, подставив лицо под прохладные струи, представляю, как вода смывает с тела чужие прикосновения. Саднят ободранные коленки, ноет плечо. Осторожно вытираю капли вокруг ранок и натягиваю одежду Вани. Свои вещи складываю в стопку и решаю утром всё сжечь. А вот пиджак нужно отдать в химчистку да вернуть сердобольному охраннику.
Выхожу из ванной комнаты, взгляд натыкается на Ваню, который, сидя на диване, пытается смазать спину кремом от ушибов. Вздыхаю и, сунув рваные вещи в пакет от лекарств, присаживаюсь рядом с соседом, беру из его пальцев тюбик:
– Я помогу.
Смотрю на обширный синяк между лопаток, и сердце сочувственно сжимается. Опускаю глаза и, выдавив немного крема, осторожно прикасаюсь к повреждённой коже. Ваня судорожно дёргается, на его напрягшейся спине отчётливо проступают мышцы.
– Больно? – тихо спрашиваю я. – Прости.
Стараюсь распределить крем как можно нежнее, но Ваня продолжает вздрагивать от каждого прикосновения. Плечи его вздымаются всё чаще. Он с шумом выдыхает и странно косится на меня. Поднимаюсь и осматриваю его плечи, замечаю кровоподтёк на боку и, осторожно опустившись на корточки, прошу:
– Выпрямись, я намажу и тут.
Касаюсь повреждённого бока, Ваня впивается в край дивана побелевшими пальцами.
– Боюсь, сломано ребро, раз тебе так больно, – озабоченно бормочу я и, смазав царапины, понимаю глаза на его лицо: – Может, всё-таки отвезти тебя в больницу?
Он смотрит на меня сверху вниз, кадык на его шее дёргается, взгляд темнеет.
– Нет, – хрипло отвечает Ваня. Отворачивается и глухо добавляет: – Всё в порядке.
– Какой храбрый мальчик, – невольно улыбаюсь.
Ваня резко поворачивается, лицо его искажается, словно от вспышки гнева:
– Я давно уже не мальчик!
Резко