Перстень без камня. Анна Китаева

сказал он. – То есть нет – послезавтра. То есть после того, как мы тщательно осмотрим остров и удостоверимся в том, что… эээ… в общем, в чем-нибудь удостоверимся. Да.

      – Прошу вас держать меня в курсе поисков, – церемонно поклонился на прощание начальник тюрьмы.

* * *

      Этим утром Тильдинна Брайзен-Фаулен тоже проснулась рано. Но как же сегодняшнее пробуждение отличалось от вчерашнего!

      Болели намятые камнями бока. Ныл ушибленный ночью локоть. Кожа горела от укусов гадких насекомых, которые хоть и назывались почему-то песчаными блохами, жили в водорослях, а кусали людей. Нос Тильдинны распух от насморка, а уши ей заложило от хныканья младенца. Волосы, спутанные, влажные и соленые, свалялись в отвратительный ком. Еще она потеряла одну сережку и порвала платье. Если что-то и осталось неповрежденным приключением, так это уверенность сударыни Брайзен-Фаулен в собственной правоте.

      – Зачем ты затащил нас на этот дурацкий остров?!

      Это было первое, что услышал Вальерд.

      – Доброе утро, Тиль, – вздохнул он и шмыгнул носом.

      Сударь Брайзен-Фаулен тоже пострадал от ночевки в пещере, но не так сильно. Он устроился спать на камнях, и блохи его почти не искусали. К тому же среди ночи он проснулся и больше не заснул, а вышел на берег и сидел там в одиночестве, глядя на звезды и вздыхая. Поэтому у него не болели бока. Порванные штаны Вальерда ничуть не беспокоили, стрижен он был коротко, а серег не носил. Единственное, чего ему не удалось избежать, это насморк.

      – Сегодня праздник смены сезонов! – не унималась Тильдинна. – Мы пропустим карнавал! Ах, Валь, ты невыносим!

      Плошка с жиром, в котором плавал фитиль, давала мало света, зато воняла так, что даже заложенный нос не спасал. Молодая женщина, приютившая их на ночь, села на камень спиной к гостям и собралась кормить ребенка.