– Да, многое изменилось, – отозвался Василий Ильич. Он сидел, низко опустив голову, и равнодушно ковырял вилкой яичницу. Матвей налил еще по одной. Овсов с Михаилом отказались.
– Ну, вы как хотите, а я выпью. – Матвей потер ладони, потом лоб, опрокинул в рот стопку, пожевал корку хлеба и обратился к Овсову: – Как жил-то, Василий? Слыхали мы, кино свое имел… Как его, телемызор, что ль?
– Телевизор, – поправила Марья Антоновна и поджала губы.
– Ах ты, господи, кино свое, – вздохнула Анна и потянулась к бутылке: – Еще, что ль, будешь качать?
– Не трожь, – остановил ее Матвей. – Стало быть, неплохо жил, Василий…
– Да так себе, – пожал плечами Овсов.
– Мы ведь тоже теперь по-другому зажили, по-городски: зарплату получаем. Мне вот в марте две с Кремлем дали. Как ты думаешь, ничего?
– Двести рублей? – удивленно подняла брови Марья Антоновна. – И хватает?
Василий Ильич покосился на супругу, а Матвей усмехнулся и, посасывая огурец, проговорил:
– В нашу МТС из города инженер приехал. В Устиньиной избе поселился. Бабка-то Устинья позапрошлый год померла.
– Люди в деревне теперь очень нужны, – пробормотал Овсов.
– То-то и оно. Про Ваню Коня слыхал? Когда уезжал в город, все начисто распродал, кола не оставил. Этой зимой вернулся опять в деревню. Колхоз ему новую избу ставит… Только я смотрю – плохо еще расколачивают домишки-то.
– Вот и я надумал, Матвей Савельич, в деревню перебраться. – Овсов хотел сказать шутливо, но сказал испуганно.
– Что же, ты не первый и не последний. Вот и с налогами легче теперь…
– А я вот что думаю: мы люди городские, и нам в колхозе нечего делать, – подала голос Марья Антоновна.
– Да-а, – крякнул Матвей и тяжело, исподлобья посмотрел на Овсову. Она громко прихлебывала чай, широко расставив локти и держа блюдце обеими руками. Матвей медленно перевел взгляд на окна и поднялся.
– Никак, сама голова колхозная к нам.
– А кто же у вас нынче? – поинтересовался Овсов.
Матвей даже удивился:
– Нешто не слыхал? Петька Трофимов, сын пастуха Фаддея.
В избу вошел худощавый, черный от загара человек, похожий на подростка. На макушке у него, задрав к потолку козырек, сидела серенькая кепчонка, из-под которой выбивались прямые белобрысые волосы. Увидев Василия Ильича, он сморщился, по-видимому улыбнулся, и, протянув руку, пошел к столу.
– С приездом, с приездом… Как доехали? Как здоровье?
Матвей заметил, что Марья Антоновна поздоровалась как-то странно: откинулась на спинку стула и, не глядя на председателя, подала руку вверх ладонью. «Должно быть, по-городски», – решил Матвей.
– Дороги тут тряские. Того гляди язык прикусишь, – сказала она.
– Что верно, то верно, – согласился Петр. –