Сальватьерра, безстрастно слушавшій рѣчи поденщиковъ, теперь взволновался и прервалъ свое молчаніе, услыхавъ слова старика, Милосердія! Для чего? Чтобы удержать бѣдняковъ въ ихъ рабствѣ, въ надеждѣ на тѣ крохи, которыя имъ бросаютъ и которыя на нѣсколько мгновеній утоляютъ ихъ голодъ и способствуютъ продленію ихъ порабощенія. Милосердіе нимало не способствуетъ тому, чтобы сдѣлать человѣка болѣе достойнымъ. Оно царитъ уже девятнадцать вѣковъ; поэты воспѣваютъ его, считая его божественнымъ дыханіемъ, счастливые провозглашаютъ его одной изъ величайшихъ человѣческихъ добродѣтелей, а міръ остается все тѣмъ же міромъ неравенства и несправедливости. Нѣтъ, эта добродѣтель одна изъ самыхъ ничтожныхъ и безсильныхъ. Она обращала къ рабамъ слова, исполненныя любви, но не ломала ихъ цѣпи; предлагала кусокъ хлѣба современному невольнику, но не позволяла себѣ бросить ни малѣйшаго упрека противъ того общественнаго строя, который присуждалъ этого невольника къ голоданію на весь остатокъ его жизни. Милосердіе, поддерживающее нуждающагося лишь одно мгновеніе, чтобы онъ нѣсколько окрѣпъ, является столь же добродѣтельнымъ, какъ и та крестьянка, которая кормитъ куръ на своемъ птячьемъ дворѣ и заботится о нихъ до той минуты, когда она ихъ завклетъ, чтобы съѣсть.
Эта тусклая добродѣтель ничего не сдѣлала, чтобы завоевать людямъ свободу. Только протестъ разорвалъ цѣпи древняго раба, и онъ же сломитъ оковы современнаго пролетарія. Одна лишь соціальная справедливость можеть спастаи людей.
– Все это прекрасно, донъ-Фернандо, – сказалъ старикъ Сарандилья. – Но бѣдные нуждаются въ одномъ, въ надѣлѣ землей, чтобы жить, а земля – собственностъ хозяевъ.
Сальватьерра вспыльчиво отвѣтилъ, что земля ничья соботвенностъ, она принадлежитъ тѣмъ, кто ее воздѣлываетъ.
– Земля ваша, она принадлежитъ всѣмъ крестьянамъ. Человѣкъ рождается съ правомъ на воздухъ, которымъ онъ дышить, на солнце, которое его грѣетъ, и долженъ требовать, чтобы ему дана была земля, которая даетъ ему питаніе. He надо намъ милосердія, дайте намъ справедливость, одну лишь справедливость, дайте каждому то, что ему принадлежитъ!
IV
Двѣ большія дворняжки, которыя сторожили ночью окружности башни въ Марчамало, и лежали свернувшись въ клубокъ, опирая на хвостъ свирѣпыя морды, подъ аркадами дома, гдѣ были виноградныя давильни, перестали дремать.
Обѣ онѣ одновременно поднялись. Обнюхивая воздухъ, и покачиваясь съ нѣкоторой неувѣренностью, собаки зарычали, а затѣмъ, кинулись внизъ, по винограднику, съ такой стремительностью, что подъ ихъ лапами вырывалась земля.
Это были почти дикія животныя, съ глазами, искрящимися огнемъ, и челюстями, унизанными зубами, отъ которыхъ холодъ пробѣгалъ по тѣлу. Обѣ собаки бросились на человѣка, который шелъ нагяувшясь между виноградными лозами, а не по прямому спуску, ведущему оть большой дороги къ башнѣ.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте